Скэнлон выбрал шлюз, расположенный в самом дальнем конце отсека -
вряд ли в его окрестностях сейчас было много людей. Цепочка оранжевых
лампочек привела беглецов к шлюзу, над которым горел зеленый свет. Ниже,
на стене рядом с дверью, был небольшой пульт с рядом кнопок. Скэнлон нажал
на одну из них и дверь отъехала в сторону, затопив их светом, особенно
сильно ударившим в глаза после нескольких часов работы в темноте. Они,
толкаясь, забрались внутрь, прикрывая лицо руками, и Скэнлон склонился над
внутренним пультом управления, чтобы закрыть дверь и впустить воздух.
Звук!
Мак-Кейну хотелось кричать от радости и облегчения, когда вокруг
снова возник привычный мир шума. Легкий шумок и жужжание звучали в его
ушах почти, как рев шторма, шипение воздуха в трубе, шорох и движение
друзей вокруг... и смех! Рашаззи предупреждал их, что слишком резкое
восстановление давления может привести к болям в ушах и над глазами, но
никто не обращал на это внимания. Скэнлон сорвал с себя маску, вдохнул
полную грудь воздуха и протяжно застонал. Рашаззи и Ко помогли снять маски
друг другу, потом сняли маску с Мак-Кейна. Свежий прохладный воздух,
сквознячок после нескольких часов в маске, замкнутость кислорода в которой
лишь подчеркивала полную изоляцию тишиной. Мак-Кейн глотал воздух, пил
его, как воду.
- Ну как? - выдохнул улыбающийся Рашаззи.
- Это лучше, чем дублинский Гиннесс, - вздохнул Скэнлон,
остановившись лишь на мгновение.
- Определенно... одна из запоминающихся минут жизни, - отозвался
смакующий Ко.
В этот момент Мак-Кейну было все равно, прибегут сейчас русские, или
нет.
Но Скэнлону было не все равно. Он уже влез в блок управления шлюза и
выдергивал оттуда какой-то проводок, так, чтобы казалось, что индикатор
открытого шлюза на пульте загорелся из-за поломки. Затем он открыл внешнюю
дверь. Перед ними была большая широкая комната с рядом стальных шкафов и
несколькими стульями, а дальше шел коридор, множество дверей и в самом
конце, рядом с лифтом, железная лестница вниз.
Скэнлон повел их по коридору, к лестнице. Они спустились на уровень
вниз, попали на пересечение двух коридоров с колодцем, открывавшем с одной
стороны лабиринт труб, а затем через одну из дверей прошли в тесное
машинное отделение, похожее на те, что они встречали под Замком. Здесь
было жарко и воняло машинным маслом, а шум напоминал Мак-Кейну об
Ниагарском водопаде. Но здесь никого не было, а это обещало немного
отдыха...
Мак-Кейн с трудом, чувствуя боль, оперся спиной о стену. Рашаззи уже
упал на свободный кусок пола и лежал с закрытыми глазами, хватая широко
открытым ртом воздух и устало, но триумфально улыбаясь. Ко рухнул рядом с
еле слышным облегченным стоном. Скэнлон тихо закрыл дверь, включил свет и
усмехнулся, глядя на Мак-Кейна.
- Так все ж решился ты еще немного остаться с нами, здесь, в земле
живущих? - ехидно спросил он. Мак-Кейн кивнул, ничего не говоря.
- Ну что ж, это очень приятно слышать. Как сказала стриптизерка жене
священника...
Мак-Кейн сполз вниз по стене и отключился, прежде чем услышал все
остальное.

55
Американцы называют некоторые идеи достаточно сумасшедшими, чтобы
сработать. Первая реакция генерал-лейтенанта Владимира Федорова на
предложение создать в Сибири двухкилометровую копию космической колонии и
использовать ее, как декорацию, была именно такой. Он решил, что все
руководство его страны коллективно свихнулось, и начал было подумывать о
том, чтобы сбежать на Запад. А сейчас, глядя вместе со своим адъютантом
полковником Меникиным и несколькими помощниками на построение заключенных
блока В, он не мог не согласиться - идея действительно была достаточно
сумасшедшей и сработала.
Пока охрана выгоняла заключенных из камер на построение, в воздухе
стоял возбужденный шепот. Все работы были отменены, заключенные
возвращались с площадки для прогулок, с улицы Горького, из Центра.
Носились слухи о том, что будет массовая амнистия, что в Москве пало
правительство, и что на Земле началась война. Отделение охранников,
очищавшее камеру В-3, было особенно занято. У дверей камеры стояли
комендант блока майор Бочавин с несколькими офицерами, староста блока
Супеев и староста камеры Лученко.
Замок отслужил свое. Теперь самое важное происходило уже за его
стенами, и что бы там не случилось, внутри нужно было наводить порядок.
Пришло время навести строгую дисциплину, усилить охрану и отбирать тех
заключенных, которые казались наиболее многообещающими и показывали
готовность быть полезными для новой эры режима. Какое, интересно, место
ожидает в этой новой эре меня, задумался Федоров.
На поясе одного из помощников запищал коммуникатор. Тот поднял его к
уху, послушал и протянул полковнику Меникину.
- Это от полковника Гаджовского, товарищ полковник.
- Хорошо, - Меникин принял коммуникатор. Гаджовский командовал
отделением, отправленным, чтобы очистить якобы секретную мастерскую,
которую заключенные устроили на машинной палубе. Он перебросился с ним
несколькими словами, а потом взглянул на Федорова.
- Внизу обнаружены трое заключенных, все из камеры Мак-Кейна.
Зигандиец Мунгабо, поляк Боровский и бурят. Их ведут вверх.
Федоров кивнул в ответ.
- Отлично. Известите майора Бочавина.
Он проводил Меникина глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152