Ну, как твои дела? День у тебя все еще свободный?
Анна кивнула.
- Мне нужно вернуться в посольство до пяти, - Ее английский был
правильным, хотя русский акцент был очевиден. - Рада видеть вас, - сказала
она Барбаре.
- И я также.
- Вы приехали только этим утром?
- Никто не говорит, что я откуда-то приехала. Я просто американка.
- Неизлечимая русская подозрительность. Так и хочется выудить все
секреты, - пошутил Джереми.
Сильвия тем временем тщательно, с головы до ног, изучала Анну.
- Ага... Вы не воспользовались помадой, - сказала она с укором. Анна
машинально подняла руку к губам.
- Я забыла... Извините. Я почти не крашу губы.
- Конечно, ужасная капиталистическая мерзость, - снова встрял
Джереми.
Сильвия достала носовой платок и зеркальце, смочила платок языком и
аккуратно вытерла свои губы.
- Ну как?
- Один в один, - кивнул Джереми, оглядев сначала ее, потом Анну.
Они свернули на Нью Бонд Стрит, проехали до Пиккадилли, там повернули
налево. Джереми открыл перегородку и бросил:
- Здесь, Фредди.
Такси замерло у тротуара, Сильвия протиснулась мимо Анны, открыла
дверь и вышла наружу. Она расплатилась с Фредди, добавила чаевые и не
торопясь направилась вдоль коридора, остановившись через несколько ярдов,
чтобы полюбоваться панорамой Южных Морей в витрине туристического
агентства. На полквартала позади из такси выбрался толстяк в фетровой
шляпе и мешковатом синем костюме, вышел на тротуар и тоже остановился,
развернув газету. Через несколько секунд Сильвия зашагала дальше, толстяк
пошел следом. К этому времени такси с Барбарой, Анной и Джереми уже
затерялось в потоке машин, спеша к гостинице возле Регент Парка, где уже
был заказан номер. А тем временем у Сильвии впереди был еще весь день:
неторопливая расслабляющая прогулка в одиночестве, с хвостом, которого она
уже заметила, по обычному маршруту Анны: вдоль витрин на Пиккадилли и
Регент Стрит, обед на Лестер Сквер, зайти в Национальную Галерею, а потом
выпить кофе у Вокзала Виктория, последняя остановка перед Букингемским
Дворцом, где они снова поменяются местами. И ей еще заплатят за это. Да,
людям приходится зарабатывать на жизнь и более мерзкими способами.

Барбара заглянула в двери гостиничной спальни.
- Не вешай трубку. Анна пьет кофе не со сливками, а с молоком.
Джереми лежал на кровати, подложив под спину гору подушек, и блаженно
вытянув ноги. На стуле висел пиджак и потайная портупея с кобурой и
пистолетом 0.38 калибра. На груди у него лежала книжка.
Он наклонился к видеофону у кровати - видеокамера и экран были
отключены - и добавил, обращаясь к горничной:
- Минутку, а нельзя ли к кофе еще и молока, пожалуйста? - он взглянул
на Барбару. - Оно? - Та кивнула. - Тогда все, спасибо.
- Благодарю вас, сэр, - ответил манерный голос из динамика. - Ваш
заказ будет готов через пятнадцать минут, сэр. - видеофон со щелчком
выключился.
- Все в порядке? - спросил Джереми.
- Лучше не бывает, - ответила Барбара.
- Класс. Надеюсь, вы получите удовольствие. Джереми устроился
поудобнее и вернулся к книге.
Барбара вернулась к Анне, сидящей у окна в одном из легких кресел у
столика. Из окна открывался вид на зеленое море Регент Парка и строения
зоопарка, выглядывавшие вдали между деревьев, словно рифы. Когда она села,
Анна продолжила:
- Это было трудное решение, но я пришла к нему, потому что существуют
определенные общечеловеческие ценности, которые выше патриотизма. Конечно,
верность советскому режиму можно называть и патриотизмом, но я смотрю на
это по-другому. До семнадцатого Россия была в социальном и политическом
смысле на задворках Западной Европы, но если брать во внимание царя,
который словно жил в другой эпохе и эмоционально неуравновешенную
императрицу, то понятно, почему Россия стала наверстывать упущенное с
таким жаром. Россия стала утверждать себя, как современное государство.
Архаичная пышность, царский двор и эти сказочные дворцы вышли в тираж.
Ничто не могло противостоять напору промышленности и торговли, которые
вели Россию в двадцатый век. Мартовское восстание было голосом настоящей
России. Это было движение в верном направлении. А происшедшее в октябре -
ошибка, какая-то аберрация. Вот что необходимо исправлять. Когда произошла
революция, то Максим Горький - а он не пылал любовью к царизму - обратился
к народу с требованием сохранить дворцы и сокровища старого порядка,
потому что они представляли собой культурное наследие, которое новая
Россия должна приумножать. Но их разграбили. В последнюю сотню лет
культура заболела раком, раком бесплодных политических догм и
бессмысленных лозунгов. Вот что мы должны остановить. Я патриот будущей
России, которой она станет однажды.
Анна сидела на краешке кресла, вежливая, и в то же время напряженная
и хмурая. Ее привлекательное лицо побледнело, обнаружило нотки усталости.
Дневной свет от окна подчеркивал ее хрупкое сложение. На Барбару Анна
производила впечатление очень серьезного человека, целиком отдавшегося
идее, и эта идея для нее значила больше, чем все остальное в жизни.
Интуиция подсказывала ей, что Анна - именно та, за кого себя выдает, и
жаль, что ее способности не пригодятся.
- Я хочу поговорить с вами о другом, о прошлых событиях вашей жизни.
Ваш бывший муж Игорь - что вы можете сказать о нем?
Она внимательно вглядывалась в лицо Анны, но не смогла уловить ни
тени неприязни, ни тени грусти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152