Встал, покачиваясь, как пьяный и подошел к столу. Среди
прочих книг на полке стоял роман о путешествии в Якутию в девятнадцатом
веке. Мак-Кейн снял его с полки, открыл; на задней странице обложки, в
дюйме от верхнего края были выдавлены три маленьких метки. Он сделал
ногтем четвертую, поставил книгу на место и отошел к умывальнику
сполоснуть лицо. В теле чувствовалась странная тяжесть.
После ареста он ни разу не видел Полу. Допросы были постоянными и
выматывающими, но пока к нему относились нормально. Без сомнения, Советы
собирались полностью использовать пропагандистские возможности ситуации и
не собирались подставлять себя под обвинения противоположной стороны.
Сколько времени может длиться такая ситуация - это уже другой вопрос,
думал Мак-Кейн, вытираясь и глядя в металлическое зеркало, вделанное в
стену. Русские, конечно не будут торопиться, чтобы облегчить давление на
Штаты, и, может быть, поэтому он до сих пор лишен возможности связаться со
своим начальством на Земле. Собственно говоря, в разговорах даже не
упоминалось о том, знает ли об этом инциденте широкая публика.
Выйдя из-за перегородки, он еще не успел натянуть рубашку, когда
зарешеченное окошко в двери приоткрылось и стали слышны голоса снаружи.
Чьи-то глаза с секунду внимательно изучали его, а потом дверь открылась.
Вошел высокий седой мужчина с эспаньолкой, сопровождаемый вторым, помоложе
и смуглым. Оба были одеты в белые врачебные халаты и серо-белые клетчатые
штаны. Два охранника в форме остались снаружи, когда старший захлопнул
дверь. Мак-Кейн напрягся, но поведение этих двоих не было угрожающим.
- Ну, как вы себя сегодня чувствуете? - поинтересовался бородач. Его
голос был доброжелательным и будничным, словно Мак-Кейн знал, о чем речь.
Мак-Кейн промолчал.
- Тяжело? Координация нарушена? Голова кружится, а? - бородач уселся
на край стола, и, сложив руки, оглядел Мак-Кейна с ног до головы. Второй
поставил на стол черный медицинский саквояжик.
- Ну-ну, - продолжил бородатый после небольшой паузы. - Вряд ли мы
сможем помочь нашему пациенту, если он не говорит ни слова, не так ли?
- Помочь в чем? - ответил Мак-Кейн. - О чем вы говорите?
Бородач заинтересованно посмотрел на него.
- Вы знаете, кто я такой? Пауза.
- Нет.
- Ага. - Бородач взглянул на коллегу. - Я думаю, здесь полностью
блокировано. - потом вернулся к Мак-Кейну. - Я доктор Кожакин. Мы виделись
с вами и раньше, уверяю вас, и даже несколько раз. Понимаете ли, вы были
немного больны. - Он сделал небрежный жест. - Это обычно у людей, не
привыкших к межпланетной среде обитания. Болезнь космической
акклиматизации. Свою роль играет невесомость при полете на станцию, свою
роль - избыток космического излучения, но в основном это расстройство
механизма равновесия, адаптирующегося к вращающейся конструкции. Эффект
может быть очень неприятным, пока нервная система не приспособится к
этому.
- В самом деле? - Мак-Кейна, похоже, это не убедило. - И это вызывает
амнезию?
- Мы дали вам довольно сильный седатив. - пояснил Кожакин. - Вы
отключились на пару дней. То, что вы чувствуете, это побочное действие.
Иногда может немного пострадать память, как от удара по голове.
Мак-Кейн внутренне насторожился, хотя виду не подал. Кожакин пытался
объяснить потерю памяти и остальные симптомы действием лекарств. Мак-Кейн
хорошо знал, что психологам-исследователям, терапевтам, впрочем, так же,
как и полиции и военным были известны чрезвычайно мощные вещества. Хотя
столь любимой романистами "сыворотки правды" не существовало, но
совместная химическая атака на организм различных стимуляторов и
депрессантов действовала на разных людей по-разному, так что строго
говоря, что-то подобное было возможным. Неожиданно он подумал, что, может
быть, допросы не были такими уж вежливыми.
- Ну, давайте посмотрим. - начал Кожакин. Он усадил Мак-Кейна на край
койки, заглянул к нему в рот, посмотрел язык, вгляделся в глаза и потыкал
в грудь и спину стетоскопом. Ассистент готовил манометр для кровяного
давления. "И пару пробирок для анализов мочи и крови", - обратился к нему
Кожакин.
Разрозненные воспоминания стали возвращаться к Мак-Кейну. Лицо
русского в форме генерал-майора, черные волнистые волосы с серыми
стрелками, яркие пронизывающие глаза под отекшими веками, грубые мордатые
щеки и двойной подбородок. "Очевидно, что вы не журналист... Вы знали, что
содержалось в этом файле?... Кто послал вас?..." Там был и другой русский,
неотделимый от генерала, как часть картины, возникшей в памяти Мак-Кейна,
но его уже было не вспомнить.
Кожакин накачивал воздух в манжету манометра, внимательно глядя за
лицом Мак-Кейна.
- Мозги заработали, да? Что-то вспоминается?
- Какой сегодня день?
- Четвертое мая. Вы злоупотребили вашим положением гостя первого, на
следующий день заболели, и два дня были в отключке.
Если бы это было так, то в книжке должна была быть одна заметка, а не
три, подумал Мак-Кейн. Странно, при каждом пробуждении он не забывал вести
счет дням - по крайней мере пробуждениям - и до сих пор не мог вспомнить,
как он это делал. Это говорило о том, что в неуправляемом состоянии он был
дольше, чем утверждал Кожакин. И об очень сильном наркотике, что само по
себе не было ободряющей мыслью.
- Вы, наверно, чувствуете себя слабым и больным: просто вы потеряли
много веса. - продолжал Кожакин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152