Так, как трахнул бы целочку, которой только исполнилось четырнадцать.
Когда он отошел от Ричарда, тот снова стал задирать его.
– Не говори, что я не шел тебе навстречу. Я только что помог тебе тряхнуть стариной, сынок.
Он уселся прямо голой задницей на землю и хохотал до слез.
В это время веревка с одного конца лопнула, и Скотт почувствовал, как ослаб шнур, стягивающий его запястья.
Он двинулся на Ричарда, а тот в радостном возбуждении не отдавал себе отчета в том, что происходит, что его пленник освободился от пут. У Скотта было такое ощущение, будто он медленно погружается под воду, вот он встал с колен, оттолкнулся руками от земли, и тут Ричард его увидел; на его лице отразился ужас, и он порывисто вскинул пистолет.
– Он направил на меня пистолет, – тихо, дрожащим голосом говорит Скотт, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.
– Он собирался застрелить вас, – подхватываю я.
– И застрелил бы. Вне всяких сомнений.
– Почему же он этого не сделал?
– Потому что я его опередил. Он не мог среагировать так быстро, как я.
– Вам удалось выхватить у него пистолет.
Скотт кивает.
– Я вырвал у него пистолет. Я ничего не думал! Я только знал: если я этого не сделаю, он убьет меня.
– И что вы сделали потом?
Подняв голову, он смотрит на меня, по щекам у него ручьем текут слезы.
– Я убил его, старик. Одним выстрелом вышиб ему все мозги.
Он смотрит мимо меня, всем взглядом умоляя понять его.
– Я был вынужден это сделать. Он трахнул меня. Трахнул меня! Я же не педик, старик! Он трахнул меня! Я не педик! И никогда им не стану!
Мартинес объявляет перерыв, чтобы дать Скотту Рэю время прийти в себя. Скотт садится на скамейку в углу пустого коридора, у входа в зал суда, и принимается читать Библию. Стоя поодаль и наблюдая за ним, я слежу, чтобы его никто не беспокоил.
– Что произошло потом? – спрашиваю я, когда зал снова полон.
– После того как я застрелил его?
– Да.
– Точно не помню. Я был сам не свой, я же не собирался его убивать. Похоже, я утратил контроль над собой... вообще, над всем на свете.
Он снова заводится, снова переживает те события, которые случились в горах.
– Не торопитесь, – советую я. – Не торопитесь и постарайтесь рассуждать ясно.
– Я сломался. Помню, как раздалось еще несколько выстрелов, я еще задался вопросом, откуда они, а потом опустил голову, посмотрел на пистолет и подумал: «Почему этот пистолет стреляет?» И тогда я понял, что это я стреляю в него, и я стрелял до тех пор, пока не кончились патроны. Не знаю даже, попал ли в него еще, я не отдавал себе отчета в том, что делал.
Подняв голову, он с мольбой глядит на Мартинеса.
– Я не знаю, что тогда делал. У меня было такое ощущение, что на моем месте кто-то другой, что кто-то меня использует.
– Понимаю, – говорит Мартинес.
Я – весь внимание, то же можно сказать обо всех присутствующих. Мартинес, Робертсон, Мэри-Лу, рокеры – все они сейчас в горах, вместе со Скоттом Рэем.
– Ну а что было дальше? – спрашиваю я, мягко понукая его.
– Я сел на землю. Ноги у меня подкосились.
– Вы сели на землю рядом с трупом.
– Ну да.
– А почему не убежали?
– Я не мог двинуться с места.
– Значит, сели на землю. И сколько вы просидели?
Он качает головой.
– Час?
– Как минимум. Может, и дольше.
– А что стали делать потом?
– Я снова почувствовал, что становлюсь сам не свой. Смотрел и видел, что лицо у него стало бледнеть, словно у мертвой рыбы, знаете, такой бледноватый оттенок, как бывает у мертвой рыбы, – и тогда я снова стал сердиться на него. Сердиться по-настоящему. Я не хотел убивать его. Я просто хотел провернуть с ним сделку и отправиться дальше по своим делам. В жизни мне приходилось совершать дурные поступки, не отрицаю, но никогда еще не приходилось никого убивать. Клянусь. Вы ведь верите мне, правда?
– Да, верю, – отвечаю я, затем, выдержав секундную паузу, прошу: – Продолжайте. Что было потом?
– Я схватил нож, который он привез с собой, и принялся колоть его. Я плакал и ругал его за то, что он вынудил меня убить его без всякой на то причины.
– Вы стали колоть его ножом уже после того, как он умер?
– Он умер в ту секунду, когда прозвучал первый выстрел.
– То есть более чем за час до этого.
– Да.
– У него сильно шла кровь от ножевых ран?
Он качает головой.
– Крови почти не было. Кровь практически и не шла. Она к тому времени уже начала свертываться.
– О'кей. Продолжайте.
– Я понял, что мне надо спрятать его где-нибудь в стороне от дороги, потому что его довольно скоро найдут, а кто-то, может, и видел, как я привез его, или подкинул до мотеля, или еще что-нибудь, вот я и решил оттащить его в кусты.
– И это все? Потом вы ушли?
Он снова качает головой.
– Я отрезал ему член.
– Зачем?
– Потому что он заставил меня взять его в рот! Заставил меня сделать это. – Широко раскрытыми глазами обводит он взглядом зал суда, всматриваясь в лицо каждому, чтобы убедиться в том, что они видят его, убедиться, что они его понимают.
– Он заставил меня сделать ему минет! – кричит он. – Он меня заставил!
– И поэтому вы это сделали, – риторически добавляю я.
– В том числе и поэтому.
– А еще почему?
– Потому что он это заслужил! – с вызовом отвечает Скотт Рэй. – Я же знал, что рано или поздно его найдут. Если бы этого не произошло, я бы сам вызвал полицию. – Он смотрит на меня, во взгляде читается вызов. – Мне хотелось, чтобы все знали, что он собой представляет. Что он не педик, а мошенник-виртуоз. Мне хотелось, чтобы все это поняли.
11
– Занятную историю вы рассказали, господин Рэй.
Робертсон становится лицом к Рэю. Если учесть, сколь ощутимые удары прошлись по его аргументации, держится он относительно спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174