И все в этом мире было связано с братом. Братом, с которым он в один
осенний день отправился гулять на побережье. А вернулся Ч один.
Я много видел всякого за время своей работы, но такого детально разработ
анного, многопланового случая самовнушения ни разу не встречал. Мальчик
был настолько уверен, что на самом деле лишился реально существовавшего
брата, что Ч признаюсь честно Ч заразил этой своей уверенностью и меня.
Я никогда не признавался ни ему, ни его приемным родителям в тех Ч соверш
енно лишенных логики Ч сомнениях, что охватывали мою душу. Са
м не зная, что я, собственно, хочу узнать, я поднял и внимательнейшим образ
ом просмотрел все материалы, связанные с судьбой Сергея Рядова, того его
брата, о существовании которого он не знал и знать не мог.
А потом я сделал запрос в интернат, из которого пришел в дом Рядовых воспи
танник Руслан. То было не так уж глупо Ч ведь если откуда-то и пришел в жиз
нь Руса этот его “виртуальный” брат, так вернее всего Ч из его реальной, н
астоящей жизни. Той жизни, которую что-то б его подсознании решило намерт
во перечеркнуть, запереть где-то в темном пыльном тайнике души, ключ от ко
торого был выброшен неведомо куда. Разумеется, я внимательнейшим образо
м изучил и то досье, что Комиссия по усыновлению предоставила семье Рядо
вых. Оно было хорошо известно мне, я знакомился с ним Ч на правах семейног
о врача Рядовых Ч еще тогда, когда о беде не было и речи... Помню, что меня то
гда чуть удивило Ч на долю минуты, не более Ч имя “закрепленного педаго
га”, подписавшего рекомендацию к усыновлению Руслана Манцева (его биоло
гическими родителями были Светлана и Леонид Манцевы, погибшие при авари
и рейса Альтаир-Система). “Закрепленного педагога” звали Алан Доржиев, и
известен он мне был совсем в ином качестве. Теперь я снова вспомнил о нем.

Мне пришлось сделать отдельный запрос, касающийся этого моего старого з
накомого, для чего потребовался специальный допуск. К счастью, допуск эт
ого уровня у меня есть Ч как-никак я чуть ли не старейший член Постоянной
Комиссии Парламента по контролю над биомедицинскими разработками. Да, э
то оказался именно тот Алан Доржиев, с которым мне пришлось познакомитьс
я, когда я консультировал следствие по одному весьма запутанному делу с
довольно долгой предысторией.
Никогда прежде, до истории с усыновлением Руслана, он не выступал ни в рол
и “закрепленного педагога”, ни в роли рекомендующего лица в вопросах усы
новления. Я позвонил в секретариат Контрольного Комитета (полковник Ала
н Доржиев проходил именно по этому ведомству в те времена, когда я знал ег
о) и попросил о встрече с Доржиевым. Ждать ответа мне пришлось не одну неде
лю. Наконец письмом, присланным с фельдкурьером, мне довольно любезно от
ветили, что генерал-лейтенант медслужбы в отставке Доржиев готов встрет
иться со мной в любое удобное для меня время в пансионате “Киви”. Это оказ
алось в Новой Зеландии. Наш мир, конечно, мал, и другое полушарие Ч не Даль
ний Космос, но на то, чтобы навестить старину Алана, мне понадобилось не та
к мало времени. Правда, я внимательнейшим образом проработал доступную м
не информацию о предыстории появления Руслана в семье Алексея, но работа
эта, как выяснилось потом, оказалась совершенно напрасной.
В пансионате “Киви” я, признаться, ожидал увидеть если не глубокого стар
ика, то, по крайней мере, далеко не того подтянутого моложавого азиата, как
им запомнил Алана по старым временам. У меня были основания судить так Ч
я каждое утро смотрюсь в зеркало, когда бреюсь.
Однако я недооценил современную медицину, а может, просто монгольские ге
ны: Алан почти не изменился с тех пор, как я видел его в последний раз... Разв
е что стал суше. И не так весел...
Он не сразу понял, зачем к нему пришел я. А когда понял, то резко изменил тон
разговора. Сперва Алан был дружелюбен, сух и дипломатичен. В точности так
же дружелюбен, сух и дипломатичен, как и тогда, когда сидел со мной за одни
м столом в комиссии, разбиравшейся в чудовищных делах, что творились в ор
битальных лабораториях “Проекта Линкольна”. Но только до того момента, к
огда я достал из своего неизменного Ч адвокатского и докторского однов
ременно Ч кейса тонкие папки с твоим, Рус, именем, оттиснутым на пластике
их обложек. Интересен был сам момент перехода: когда Алан увидел эти папк
и, странная смесь разочарования и какой-то невеселой радости возникла на
его лице, словно он дождался чего-то достаточно неприятного,
чего-то такого, чего ждал так долго, что само ожидание стало ношей, гораздо
более тягостной и болезненной, чем то, чего он так не хотел дождаться...
Он даже вздохнул с облегчением. И махнул мне, приглашая присесть рядом с с
обой на прогретую солнцем скамью из ракушечника, на которую за минуту до
этого неожиданно тяжело опустился сам. Подождал, пока я устроюсь поудобн
ее, и еще раз махнул рукой, на этот раз уже как бы отменяя отданную когда-то
команду.
Ч Не обращайте внимание на эти бумаги, доктор, Ч вздохнул он с доверител
ьным благодушием и аккуратно извлек из бокового кармана своего прогуло
чного костюма серебряную с чернью фляжку. Открутил ее мудреную крышку, р
аспавшуюся на пару вместительных стопок, и пригласил меня угоститься же
ньшеневым настоем. Ч Можете бросить их б печку, Кросс... Ч продолжал он. Ч
Эти тексты не имеют никакого отношения к действительности. Расскажите-к
а лучше мне по порядку, что приключилось с мальчишкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175