— Колин, — задыхаясь, пробормотала она, смотря на то, как он сжимает ее руку.
Но он просто не мог отпустить ее. Он знал, что причиняет ей сильную боль, он знал, что это было ужасно нехорошо, что он ей причиняет боль. Но он был так чертовски разъярен в тот момент, что он мог либо сжимать ее руку, либо потерять над собой контроль, и попросту взорваться перед пятью сотнями самых близких и дорогих его знакомых.
В целом, подумал он, он сделал правильный выбор.
Он собирался прибить ее. Как только он отыщет способ, как вытащить ее из этого переполненного зала, он был абсолютно уверен, что прибьет ее.
Они пришли к соглашению, что леди Уислдаун должна остаться в прошлом, и что пусть ложь Крессиды останется на поверхности. Этого не должно было случиться.
Она просто стихийное бедствие.
Погублена.
— Это невероятно! — воскликнула Элоиза, поймав листок в воздухе.
— Абсолютно сногсшибательно. Я готова поспорить, она вернулась, чтобы отпраздновать вашу помолвку.
— Это просто чудесно, разве не так? — медленно растягивая слова, проговорил Колин.
Пенелопа ничего не сказала, она выглядела очень, очень бледной.
— О, Небеса!
Колин резко повернулся к сестре, рот у нее был широко открыт от изумления, поскольку в этот момент она читала листок.
— Поймайте и мне один листок, Бриджертон, живо! — приказала леди Данбери, стукнув его по ноге своей тростью.
— Не могу поверить, что она выпустила свою колонку в эту субботу. Должно быть довольно неплохо.
Колин наклонился и поднял два листка бумаги с пола, один протянул леди Данбери, и посмотрел на оставшийся в его руках листок, хотя, был уверен в том, что он достоверно знает, что там написано.
Он оказался прав.
Нет, ничего, что я презираю больше, чем джентльмена, который, думая, что это забавно, снисходительно погладит леди по руке, и скажет: “Прерогатива женщины — менять свое решение”.
На самом деле, поскольку я чувствую, что нужно всегда подтверждать слова делом, я стараюсь сохранять свои мнения и решения устойчивыми и неизменными.
Вот почему, Дорогой читатель, когда я писала мою колонку от 19 Апреля, я действительно намеривалась сделать ее последней. Однако, произошедшие события, полностью вне моего контроля (или точнее вне моего одобрения) вынудили меня взять мои перо и лист бумаги еще один последний раз.
Леди и Джентльмены, Ваш автор Не леди Крессида Туомбли. Она — не что иное, как коварный самозванец, и это разбило бы мое сердце, если годы моей трудной работы припишут такой как она.
Светская хроника Леди Уислдаун,24 апреля 1824
— Эта лучшая вещь, что я когда-либо видела, — ликующе прошептала Элоиза. — Возможно, я плохой человек, но еще никогда не испытывала такую радость при падении другого человека.
— Вздор! — проговорила леди Данбери, — Я прекрасно знаю, что я не плохой человек, и, тем не менее, нахожу это восхитительным.
Колин не сказала ничего. Он не доверял своему голосу. Он не доверял самому себе.
— Где Крессида? — спросила Элоиза, крутя шеей во все стороны. — Никто, не видит, где она? Я держу пари, что из ее окружения уже убегают. Она должно быть смертельно уязвлена. Я бы точно была смертельно уязвлена, если была на ее месте.
— Ты никогда бы не смогла быть на ее месте, — сказала леди Данбери, — Ты слишком порядочный человек.
Пенелопа молчал.
— Однако, — весело продолжала Элоиза, — Каждый почти чувствует жалость к ней.
— Но, только почти, — добавила леди Данбери.
— О, наверняка. Именно, только почти.
Колин продолжал стоять на своем месте и скрипеть зубами.
— И я получила возможность придержать мою тысячу фунтов! — проговорила леди Данбери.
— Пенелопа! — воскликнула Элоиза, пихая ее локтем, — Ты не сказала ни слова. Разве то, что случилось, не изумительно?
Пенелопа кивнула и пробормотала:
— Я не могу поверить в это.
Хватка Колина на ее руке напряглась.
— Твой брат приближается, — прошептала она
Колин посмотрел направо. Энтони шагал прямо к нему, Вайолет и Кейт наступали ему на пятки.
— Это отодвигает нас на задний план, — сказал Энтони, как только он встал рядом с Колином.
Он кивнул присутствующим дамам в знак приветствия.
— Элоиза. Леди Данбери. Пенелопа.
— Я не думаю, что сейчас кто-нибудь будет слушать объявление Энтони, — проговорила Вайолет, осматривая зал.
Гудение продолжалось неустанно. Листки, все еще кружили в воздухе, люди хватали их, или поднимали те, которые уже приземлились на пол. Шепчущий гул был постоянен, был такой резкий и раздражающий, что Колин почувствовал, как у него потихоньку сносит крышу.
Он должен выбраться отсюда. Прямо сейчас. Или как можно скорее.
Его голова разрывалась от криков, и ему стало слишком жарко. Это было почти как страсть, кроме того, что это не была страсть, это была ярость, это было возмущение, и ужасное темно чувство, что он был предан одним человеком, который сейчас стоял рядом с ним и молчал.
Это было странно. Он знал, что Пенелопа была этой тайной, что она больше всего теряет из-за заявления Крессиды. Но, так или иначе, это прекратило иметь значение. Теперь они были одной командой, а она начала действовать без него. Она не имела никакого права поставить себя в такое сомнительное положение, даже не поговорив с ним сначала. Он был ее мужем, или точнее будет, и его Господу данная клятва обязывала его защищать ее, желала она того или нет.
— Колин? — проговорила его мать, — С тобой все хорошо? Ты выглядишь довольно странно.
— Делай объявление, — сказал Колин, поворачиваясь к Энтони. — Пенелопа нехорошо себя чувствует, и мне необходимо отвезти ее домой.
— Тебе нехорошо? — спросила Элоиза у Пенелопы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117