Его взгляд скользнул на север, и остановился на статуе Чарльза Джеймс Фокса. Это был человек, имевший цель в своей жизни. Он вел за собой либералов, или как их еще называли партию Вигов в течение многих лет.
Он не всегда и не всем нравился, правда, в это лишь верили старое поколение. Колин задумался о том, что значение слов ‘нравится всем’, слишком преувеличено. Вот взять к примеру его, человека, который всем нравится и все его обожают, а теперь посмотрите на него — расстроенный, недовольный, ворчливый и готовый наброситься на любого, кто встанет у него поперек дороги.
Он вздохнул, оттолкнулся от оконной рамы рукой, и выпрямился. Ему необходимо выходить уже сейчас, особенно если он собирается пройтись пешком до Мэйфер. Хотя, по правде сказать, отсюда до района Мэйфер было не особо далеко. Скорее всего, не более тридцати минут, если он будет идти оживленным шагом (он всегда так делал), и если тротуары не будут переполнены медлительными людьми. Для большинства аристократов это была слишком долгая прогулка, если только они не ходили за покупками или модно прогуливались в парке. Но Колин почувствовал необходимость освежить голову и прийти в себя.
Его удача в тот день подвела его, и когда он достиг пересечения Оксфорд-стрит и Регент-стрит, первые капли дождя начали танцевать перед его лицом. К тому времени, когда он свернул с Ганновер-стрит на Сайнт-джордж-стрит, дождь уже усердно поливал землю. А так как он был довольно близко к Брутон-стрит, было бы смешно окликать наемный экипаж, и проделывать на нем оставшуюся часть пути.
Таким образом, он продолжил идти пешком.
Через минуту или около того, его раздражение, хотя дождь все продолжал лить, постепенно исчезло. Дождь был теплый, ему не было холодно, а большие мокрые капли дождя, попадающие на него, он воспринимал почти, как покаяние.
И он подумал, что, возможно, это именно то, что он заслужил.
Дверь дома матери, открылась прежде, чем он ступил на последнюю ступеньку крыльца; Викхэм должно быть ждал его.
— Могу я предложить полотенце? — словно нараспев, проговорил дворецкий, протягивая ему большую белую ткань.
Колин взял его, удивляясь, как Викхэм мог догадаться приготовить полотенце для него. Он не мог знать, что Колин будет достаточно глупым, чтобы пойти пешком в дождь.
Не в первый раз, голову Колина посетила мысль, что дворецкие, должно быть, обладают какими-то необычными мистическими силами. Возможно, это было требование к их работе.
Колин с помощью полотенца вытер волосы, чувствую некоторую боязнь по отношению к Викхэму, который, несомненно, обладал этими силами и ожидал появление Колина еще за полчаса, до того, как тот пришел в дом.
— Где, мама? — спросил Колин.
Губы Викхэма сжались, и он многозначительно посмотрел вниз на ноги Колина, возле которых появились небольшие лужицы.
— Она в кабинете, — ответил он, — Но, сейчас, она разговаривает с вашей сестрой.
— С которой? — спросил Колин, сияя солнечной улыбкой, пытаясь досадить Викхэму, который, несомненно, пытался досадить ему, не упоминая имя его сестры.
Как можно просто сказать “ваша сестра” кому-то из Бриджертонов, и ожидать, что он поймет о ком идет речь.
— С Франческой.
— Ах, да. Она скоро снова возвращается в Шотландию, не так ли?
— Завтра.
Колин вернул полотенце обратно Викхэму, который взял его с таким видом, словно полотенце было мерзким насекомым.
— Я тогда не буду ее беспокоить. Просто дай ей знать, что я здесь, когда она закончит с Франческой.
Викхэм кивнул.
— Вы не хотели бы сменить одежду, мистер Бриджертон? Я думаю, у нас остались некоторые предметы одежды вашего брата Грегори, лежащие в его комнате.
Колин улыбнулся. Грегори заканчивал последний триместр в Кембридже. Он был на одиннадцать лет моложе Колина, и было довольно трудно думать в то, что они действительно, могли бы поменяться одеждой. Но пора признать тот факт, что его маленький брат вырос.
— Отличная идея, — произнес Колин.
Он взглянул на свой промокший рукав пальто.
— Я оставлю его здесь, чтобы его почистили, и потом заберу его.
Викхэм кивнул, затем проговорил:
— Как пожелаете, — и исчез в неизвестном направлении.
Колин шел по коридору, когда услышал звук открываемой двери. Повернувшись, он увидел, что это была Элоиза.
Ее он совсем не хотел сейчас видеть. Она тут же напомнила ему во всех подробностях его визит к Пенелопе.
Их беседу. Их поцелуй. Особенно поцелуй.
И что еще хуже, он снова ощутил чувство вины.
— Колин, — сказала она, — Не понимаю, почему это ты пошел пешком.
Он пожал плечами.
— Мне нравится дождь.
Она серьезно изучала его, даже склонила голову набок, как она делала всегда, когда решала какую-то головоломку.
— У тебя сегодня довольно странное настроение.
— Я весь мокрый, Элоиза.
— Не надо на меня огрызаться, — фыркнула она, — Я не заставляла тебя идти пешком под дождем через весь город.
— Дождя не было, когда я выходил из дома, — вынужден был признаться он.
Было такое ощущение, что он вернулся в восьмилетний возраст.
— Я уверена, что небо было серое, — проговорила она.
Ясно, в ней тоже много чего осталось от восьмилетнего ребенка.
— Может, мы продолжим это обсуждение после того, как я переоденусь и высохну? — спросил он нетерпеливым голосом.
— Конечно, — ответила она, странно смотря на него, — Я подожду тебя прямо здесь.
У Колина заняло немало времени переодеться в одежду Грегори. И наибольшие трудности возникли с шейным платком, все же он был уже в годах. Затем, уверившись, что Элоиза уже скрипит зубами от нетерпения, вышел из комнаты.
— Я слышала, ты сегодня навещал Пенелопа, — тут же сказала она, без всякой преамбулы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117