(стоун — 6,5 кг — прим перев.)
— Я думаю, ты само совершенство, — сказал он, преданно смотря на нее.
Что, было, подумала Пенелопа, частью той причины, почему она тоже считает его совершенством.
— Так или иначе, — продолжала она, — Я была ужасно несчастлива, что написала довольно уничтожающее и язвительное сообщение об одном приеме, на котором я была за день до этого. А затем я написала еще, и еще. Я не подписывала их, как леди Уислдаун. Я просто писала их для забавы, а потом убирала к себе в письменный стол. Кроме одного дня, тогда я забыла их спрятать.
Он наклонился вперед, увлеченно ее слушая.
— Что же случилось?
— Моя семья уехала из дома, и я знала, что некоторое время их не будет, потому что тогда еще мама думала, что сможет превратить Прюденс в бриллиант чистой воды, и поэтому поездки по магазинам занимали почти целый день.
Колин поднял руки вверх, сигнализируя о том, чтобы она возвращалась к первоначальной теме.
— В общем, — продолжала Пенелопа, — Я решила поработать в гостиной, потому что моя комната была влажная и затхлая, поскольку кто-то — ну, хорошо, полагаю, этим кто-то была я — оставил открытое окно во время ливня. Но потом во время работы, мне нужно было сходить в …ну, ты знаешь куда.
— Нет, — резко сказал Колин, — Я не знаю.
— Посетить мою уборную, — прошептала она, краснея.
— О. Право, — пробормотал он, явно не заинтересованный в этой части истории. — Продолжай.
— Когда я вернулась, в комнате был поверенный моего отца. И он читал то, что я написала. Я была в ужасе!
— Что же случилось дальше?
— Я в течение минуты даже слова не могла сказать. Но затем, я осознала, что он смеется, смеется не потому что считает все мои записи дурацкими и глупыми, а потому что считает их очень хорошими и смешными.
— Да, они просто чудесны.
— Я знаю это лишь теперь, — проговорила она, криво улыбнувшись, — Ты должен вспомнить, мне было всего лишь семнадцать. И в своих записях, я высказывала довольно неприятные вещи.
— Я уверен, о неприятных людях, — сказал он.
— Да, так, но я все еще …, — она прикрыла глаза, поскольку воспоминания хлынули бурным потоком из глубин ее памяти. — Многие из них были популярными людьми. Влиятельными. Людьми, которые мне очень не нравились. Не имело значение, что они неприятны, и я открыла другим глаза на это. Гораздо хуже было то, что они по-настоящему были неприятными людьми. Я была бы погублена и разрушена, и из-за меня всю мою семью тоже бы погубили.
— Что же произошло потом? Я предполагаю, это он предложил тебе опубликовать твои записи.
Пенелопа кивнула.
— Да. Он уладил все дела с издателем, который все устроил с мальчиками-разносчиками. И это была его идея, чтобы в течение первых двух недель колонки были бесплатными. Он сказал, что нам необходимо сначала привлечь наше общество.
— Я не был в Англии, когда появились первые колонки сплетен, — сказал Колин. — Но я помню, как моя мама и сестры рассказывали об этом.
— Люди заворчали, когда мальчишки-разносчики запросили плату, после двух недель бесплатной раздачи, — проговорила Пенелопа, — Но, поворчав, все они начали платить.
— Весьма блестящая идея со стороны твоего поверенного, — проговорил Колин.
— Да, он обладал хорошим умом и здравым смыслом.
Он обратил внимание на использованное ей прошедшее время.
— Обладал?
Она печально кивнула.
— Он умер несколько лет тому назад. Но он давно знал, что болен, и незадолго до смерти, он спросил меня, хочу ли я продолжать писать. Я могла тогда остановиться, но у меня в жизни не было ничего интересного, и, конечно же, никаких перспектив выйти замуж, — она быстро посмотрела на него, — Я не хотела сказать —
— Должен сказать, — его губы сложились в самоуничижительную улыбку, — Ты можешь ругать меня столько, сколько пожелаешь, за то, что не замечал тебя многие годы.
Пенелопа тепло улыбнулась ему в ответ. Разве это не чудесно, любить такого мужчину?
— Но, — твердо сказал он, — лишь в том случае, если закончишь свою историю.
— Да, — сказала Пенелопа, мысленно возвращаясь в теме их беседы, — После того, как мистер —
Она посмотрела на него нерешительно.
— Я не уверена, что мне стоит называть его имя.
Колин знал, что она разрывается между любовью и доверием к нему и ее преданностью тому человеку, кто, возможно, относился к ней, словно родной отец, после того, как ее собственный отец так рано ушел из жизни.
— Все верно, — мягко сказал Колин, — Он ушел. Его имя не имеет никакого значения.
Она с облегчением вздохнула.
— Спасибо, — она смущенно пожевала нижнюю губу. — Это не так, что я тебе не доверяю, но —
— Я знаю, — успокаивающе произнес он, ободряюще сжав ее руку. — Если ты захочешь, скажешь мне позже, будет прекрасно. Если ты не захочешь, то тоже будет прекрасно.
Она кивнула, и собралась говорить, ее губы напряглись и скривились, как бывает у людей, которые с трудом сдерживают слезы.
— После его смерти, я стала работать с издателем напрямую. Мы разработали целую систему по доставке колонок, а деньги продолжали поступать тем же способом, каким поступали до этого — на тайный счет на мое имя.
Колин затаил дыхание, подумав о том, какое большое должно быть количество денег, она получила за эти годы. Но как она смогла потратить их, и не подвергнуться никакому подозрению?
— Ты когда-нибудь снимала оттуда деньги? — спросил он.
Она молча кивнула.
— После приблизительно четырех лет, моя двоюродная бабушка умерла и оставила все свое состояние моей маме. Поверенный моего отца выполнил ее волю. Ее наследство было не такое большое, поэтому мы просто взяли мои деньги и притворились, что это ее наследство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117