Как пи-
шет В.Г.Федотова, "вопреки классической эпистемологии, истина в на-
стоящее время может быть истолкована не как воспроизводство
(слепок) объекта в знании, а как характеристика способа деятельности
с ним. Поскольку таких способов может быть много, возможен плюра-
лизм истины и, следовательно, исключается монополия на истину"1 .
Из различия классической и неклассической науки вытекает и раз-
личие ее статусов в качестве социального института. Обществовед, в
частности, политолог, сохраняющий эпистемологические амбиции клас-
сической науки, претендует на то, что его знание раскрывает, ни много
ни мало, сущность новой эпохи, и с этих позиций он готов формулиро-
вать очередной проект переделки общества. Хотя эта установка класси-
ческой науки созрела давно, до XX в. она не приводила к трагедиям,
потому что само общество сохраняло признаки классического устойчи-
вого в своем "ядре" объекта. Спасал парадокс: классическая наука,
имея дело с классическим объектом (в лице общества), ничего не могла
с ним поделать - он представлял равновесную систему и потому преж-
ние установки классической науки, будучи неадекватны по существу (с
позиций самосохранения общества как гомеостатической системы), ста-
новятся крайне опасными, потому что сильно неравновесные системы
активно реагируют на любые возмущения. Как показывает анализ при-
1 Федотова В.Г. Классическое и неклассическое в социальном познании //
Общественые науки и современность. 1992. № 4. С. 50.
255
менения современных социальных технологий - результатов соединения
общественной науки с управленческой практикой, в неустойчивых сис-
темах задуманный проект может вызывать совершенно непредсказуемые
последствия. Напротив, в устойчивых системах разные проекты могут
привести к близким последствиям1.
Таким образом, отличие современной эпохи от классической состо-
ит, во-первых, в том, что слабые воздействия могут давать непропор-
ционально сильные эффекты и, во-вторых, что одни и те же проекты в
разных, даже весьма мало отличающихся, средах могут давать разитель-
но непохожие, неожиданные результаты. В свете этого становятся объ-
яснимыми результаты современных попыток дать обществу очередной
тотальный проект или перенести западные учреждения на другую почву.
Нашей политологии предстоит по-настоящему осмыслить свой ста-
тус и функции после происшедшей в ее рамках (правда, не у нас, а на
Западе) бихевиористской революции. По сути дела, она была формой ч
секуляризации политического знания, отказывающегося от претензий на j
объяснение "конечной" сущности общества и человека и ориентирован- ;>
ного на сугубо инструментальное знание, описывающее поведение. Яс-
но, что бихевиористская революция имеет свои социокультурные пред- *
посылки, главной из которых явилась, на наш взгляд, религиозная ре-
формация. Лютер, объявивший принципиальную непознаваемость боже-
ственной воли, оставил паству без высшего знания конечной сущности^
бытия и тем самым заставил ее принимать по-настоящему всерьез сви-
детельства повседневности. Здесь и только здесь все по-настоящему;
решается. Отсюда то значение, которое для протестанта получает поня-
тие - профессии как призвания. В нем "находит свое выражение тот
центральный догмат всех протестантских исповеданий..., который един-
ственным средством стать угодным Богу считает не пренебрежение
мирской нравственностью с высот монашеской аскезы, а исключительно
выполнение мирских обязанностей так, как они определяются для каж-
дого человека его местом в жизни ..."2
Не случайно бихевиористская революция в политологии началась в
протестантских странах и только там по-настоящему повлияла на сис-
тему ожиданий и установки научного сообщества. У нас биография мо-
лодой науки отягощена определенной наследственностью - связью с
научным коммунизмом и другими ответвлениями "великого учения". Но
1 Леонтьев В.В. Экономические эссе: теории, исследования, факты и поли-
тика. М., 1990.
2 Вебер М. Избранные произведения. М., 1990., С. 147.
256
политология не может заменить научного коммунизма. Тех, кто взыску-
ет "высшей правды" или знания "конечного смысла" истории, полито-
логия никогда не сможет удовлетворить. Она дает не проекты будущего,
соответствующие высшей логике самой истории, а инструментальное,
рецептурное знание - основу тех или иных "технологий". Она пред-
ставлена не пророками, а экспертами, прогнозы и рекомендации кото-
рых адресованы не к избранным любимцам истории, а к любому заказ-
чику, помещенному в повседневность и желающему подсчитать свои
шансы или усовершенствовать инструментарий своего воздействия на
среду. Ясно, что политологии приличествует статус деэтатизированной
науки, свободной от монополии государственного заказа. Плюралисти-
ческий мир множества равновеликих субъектов не только является объ-
ектом ее изучения, но и необходимым условием ее существования. По-
этому-то она привязана к длящейся истории, к цивилизационному "сре-
динному" времени, а не к финалам истории или предыстории, готовя-
щим "окончательные" развязки извечных человеческих проблем.
Однако наряду с этим научно-инструментальным контекстом поли-
толог должен не упускать из виду и другой - ценностный. Ему необхо-
димо не забывать, что он сегодня действует в сильно неравновесной
системе постклассического типа. В такой ситуации крайне опасна без-
заботность по части конечных последствий своих рекомендаций и вме-
шательств в хрупкую ткань общественной жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186