Надо только задать вопрос: <Для чего?> Для чего
должен я думать о самом себе, должен избрать свой
особый путь, для чего должен я восстанавливать един-
ство своей сущности? Ответ гласит: не ради себя. По-
этому предыдущий раздел был озаглавлен: начать с
самого себя. Начать с себя, но не ограничиваться со-
бой, отталкиваться от себя, но не замыкаться в себе,
познавать себя, но не копаться в собственных пережи-
ваниях.
Мы видим, что цаддик, мудрый, благочестивый и
бескорыстный человек, достигнув старости, укоряет
себя в том, что он еще не произвел переворота в своей
жизни. Ответ подразумевает, что он слишком погло-
щен своими грехами и не верит в силу раскаяния. Но
сказанное выходит за рамки этой мысли. Цаддик уста-
навливает банальную истину: <Ты не должен терзаться
из-за того, что поступил неверно, ты должен обратить

свою душевную силу, растрачиваемую на бесплодное
самобичевание, на тот род деятельности в этом мире, к
которому ты предназначен. Не собой ты должен зани-
маться, а окружающим тебя миром>.
Прежде всего следует уяснить, что мы имеем в ви-
ду, говоря о повороте к лучшему. Этот поворот, как
известно, является основным принципом еврейской
концепции пути человека. В результате этого поворота
человек может не только внутренне обновиться, но и
изменить то место, которое он занимает в Божьем ми-
ре, так что обратившийся к Богу возвысится над непо-
рочным праведником, которому неведома бездна греха.
Но обращение здесь - нечто гораздо более значитель-
ное, чем раскаяние и грехоискупительные поступки.
Оно означает, что человек, сошедший с пути и заблу-
дившийся в хаосе эгоизма, преследующий всегда свои
личные цели, находит путь к Богу вследствие измене-
ния всей своей жизни, то есть - вследствие нахожде-
ния пути для выполнения того особого призвания, к
которому его, именно этого особенного человека, пред-
назначил Бог. Раскаяние может лишь послужить толч-
ком для этого действенного обращения. Тот же, кто не
перестает терзать себя из-за того, что его искупитель-
ные деяния недостаточны, тот лишает раскаяние его
силы. В своей смелой и убедительной проповеди, по-
священной Судному дню, рабби из Гура предостерег
против самоистязания. <Тот, кто постоянно занят раз-
говорами и размышлениями по поводу совершенного
им зла, - сказал он, - тот не перестает думать о нем, а
о чем думают, тем и живут; душа человека безысходно
пребывает там, где обитает его мысль, следовательно,
она пребывает в атмосфере подлости, - конечно, такой
человек не сможет раскаяться, ибо дух его грубеет и
сердце черствеет, и в довершение всего им овладевает
тоска. Чего ждешь ты? Копайся в грязи так, копайся в
грязи эдак, грязь всегда останется грязью. Согрешил -
не согрешил, какую пользу могут извлечь из этих сом-


нений небеса? Вместо того, чтобы заниматься подоб-
ными размышлениями, я могу нанизывать жемчужины
добрых дел на радость небесам. Потом я говорю:
<Беги зла и твори добро>, отвратись окончательно от
зла, не раздумывай о нем и твори добро. Ты поступил
дурно? Уравновесь злой поступок добрым деянием>.
Но мораль, которая вытекает из нашего рассказа,
не ограничивается этим. Тот, кто непрестанно терзает
себя по поводу недостаточно полного искупления соб-
ственного греха, заботится в сущности о спасении
своей души, следовательно, - о своей личной доле в
грядущем мире. Для хасидизма, следующего общему
духу иудаизма, подобная установка неприемлема.
Это - один из главных пунктов, по которому христи-
анство разошлось с иудаизмом, ибо христианство про-
возглашало личное спасение души высшей целью каж-
дого человека. Напротив, для иудаизма каждая чело-
веческая душа является служебным звеном в Господ-
нем творении, которое трудом человеческим должно
быть обращено в Царство Божье. Поэтому ни перед
одним человеком не поставлена цель спасения его соб-
ственной души. Правда, всякая душа должна познать
себя, очистить, усовершенствовать, но все это не ради
себя самой, не ради своего земного счастья, равно как
не ради своего небесного блаженства, но ради труда,
который она должна совершить в мире Божьем. Надо
забыть о себе и помнить о мире. Такая цель, как спа-
сение собственной души, считается в иудаизме лишь
утонченнейшей формой эгоцентризма. Это как раз и
есть то, что хасидизм отвергает самым решительным
образом, и в особенности в отношении человека, кото-
рый обрел и усовершенствовал свое Я. Рабби Бунем
учил: <В Писании сказано: И взял Корей>. Что же
взял он? Себя самого хотел он взять. Поэтому ни в
одном своем начинании он больше не преуспел. Рабби
Бунем противопоставил бессмертному Корею бессмерт-

ПУТЬ ЧЕЛОВЕКА
ного Моисея, <смиренного> человека, который не пре-
следует никаких личных интересов. <Во всяком поко-
лении, - замители он, - повторяется душа Моисея и
душа Корея. И если когда-либо душа Корея пожелает
подчиниться душе Моисея, Корей искупит свою вину>.
Таким образом, рабби Бунем рассматривает историю
рода человеческого на пути к освобождению как про-
цесс, в котором участвую два типа людей: тип надмен-
ного человека, который, пусть даже в возвышенной
форме, преследует свои собственные интересы, и тип
смиренного человека, который при всех обстоя-
тельствах имеет своей целью интересы других. Лишь в
том случае, если Надменность склонится перед Смире-
нием, она будет искуплена, и если она будет искупле-
на, может быть искуплено человечество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85