Очнулся, лишь когда тот внезапно вскочил.
— Сейчас же покажи мне этого больного!
Впервые в жизни Женя за ночь не задремала ни на минуту. И все же утром она чувствовала себя так, что, если бы ей сказали: «Тебе дежурить еще целые сутки»,— она молча кивнула бы и до завтра не вспомнила бы об отдыхе.
После шести начали просыпаться больные. Каждому надо измерить температуру, выполнить назначения врачей на утро, проветрить и убрать -палаты. По утрам дежурной сестре и няням хлопот не занимать.
Но не это было главным. Что-то в Жене вдруг изменилось. Число лежачих больных в отделении увеличилось лишь на одного. Никто из ходячих больных на койке не залежался, ни на что не пожаловался. А Женя перестала замечать приветливые улыбки, которыми встречали ее все, ни разу не посмотрелась в свое зеркальце. Все сильнее становилась ее тревога. Она не могла пройти мимо четвертой палаты, не заглянув в нее.
Василь Максимович лежал с закрытыми глазами. Впал в забытье? Дремал? Выполняя данное Сергею Антоновичу обещание, берег остатки своих сил?.. Был он все так же бледен. Руки холодные. Пульс еле прослушивался...
Женя нетерпеливо следила за часами: скоро ли восемь? В восемь она разбудит Сергея Антоновича. Он сразу придет сюда. Появится и Арина Даниловна, его медсестра,— она уж не растеряется. Женино дежурство закончится.
А если Василя Максимовича будут оперировать? Кто будет возле него? Кто присмотрит за ним в первые, самые страшные часы после операции? Как доказать Сергею Антоновичу, что это надо поручить ей, Жене,— ведь она уже знает этого больного?..
Раньше всех врачей, точно в половине восьмого, в отделении появился Александр Семенович Танцюра — второй помощник Друзя. Увидев в коридоре Женю, он тотчас же направился к ней. Ну и походка же у него— куда там профессору! Так может ходить лишь человек с преувеличенным сверх всякой меры чувством собственного достоинства и безграничной верой в свои таланты.
Женя казалась себе самой солдатом в затяжном бою, которому не видно конца. Но трудно было не улыбнуться, увидев этого паладина.
Подойдя к Жене, Александр Семенович весьма учтиво поклонился.
— Добрый день... И — что это с вами?
В другой раз Женя снова показала бы этому слишком уж самонадеянному человеку, что у нее отличная память. Но в это утро ей было не до попыток Танцюры подавить ее своим превосходством. Она сделала вид, что ничего не слышит.
Однако Танцюра не из тех, кого легко смутить. Ему плевать, что думает о нем весь средний медперсонал. Медсестра обязана отвечать на любой вопрос врача, даже если он тут что-то вроде субординатора, даже если между ними случилось такое, о чем ему забывать не следует.
Танцюра настойчиво продолжал:
— Мне уже известно, что ночью к нам поступил очень интересный больной. Не он ли так вас утомил?
Женя попыталась пройти мимо, но Танцюра бесцеремонно загородил ей дорогу. Женя вынуждена была кивнуть.
Танцюра изобразил на своем лице глубокомыслие.
— Вы, я вижу, не удивлены. Почему же удивлены все остальные? В вестибюле вахтерша, в пропускнике Мария Степановна, даже на втором этаже только и слышишь: мой патрон ни с того ни с сего пренебрег решительно всеми институтскими правилами! Доктора Друзя укусила какая-то муха!.. Может быть, вы объясните мне, что случилось с Сергеем Антоновичем?
Женя молчала.
В глаза ей Танцюра не смотрел. Вот уже три недели он не осмеливается сделать это. Значит, не забыл своей первой попытки завоевать Женино расположение.
...Они вдвоем спускались в лифте. До этого между ни
ми не было сказано и десятка фраз. Но самовлюбленный помощник Друзя был уверен, что все женщины, с которыми он обменялся несколькими словами, высоко ценят его достоинства. Он молча схватил Женю своими длинными, как у гориллы, руками, прижал к себе...
Внизу Александр Семенович из лифта не вышел, а снова поднялся наверх: забыл, мол, там что-то важное. Кажется, ему несколько раз пришлось спуститься и подняться— так раскалилась его щека от Жениного ответа...
Подождав немного, Танцюра напомнил!
— Я жду.
— Спросите у Сергея Антоновича,— не сразу посоветовала девушка.
— Покорно благодарю.— Танцюра склонил голову.— У моего патрона в настоящее время неожиданный гость. Сын нашего профессора. Для всей клиники это сенсация номер два. Неужели вас это не интересует?
Местный вариант вечного сюжета о блудном сыне Жене был известен. Но обсуждать его с Танцюрой?.. Женя попыталась разминуться с ним.
Александр Семенович загородил ей дорогу.
— Понимаю — рассуждать о событиях в семье начальства здесь неуместно. Но новичок... Я вижу, он потребовал от вас исключительного внимания, а дежурите вы впервые. Словом, мне еще не приходилось видеть вас такой усталой.— Тон его стал менее официальным, но лицо осталось непроницаемым.— И довольно об этом. Я хочу взглянуть на нашего новичка.
И он решительно направился в четвертую палату.
Теперь Женя преградила ему дорогу.
— Сергей Антонович запретил беспокоить его.
Сказано это было шепотом. Никто, кроме Танцюры, ее
не услышал. Он не утратил бы и грамма достоинства, если бы отправился в ординаторскую. Но в коридоре было слишком много для такого раннего часа больных, все они, казалось, ревниво следят только за ним. И во всех деталях, должно быть, вспомнилось событие в лифте.
Момент для почетного отступления был упущен.
Если бы не смилостивилась над Танцюрой судьба, Женя продержала бы его перед собой столько, сколько захотела бы. И положение его стало бы куда незавиднее, чем тогда, когда он катался вверх-вниз на лифте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54