Понедельник

Роман

(укр.)


Каждое утро Федор Ипполитович просыпался ровно в семь, как бы поздно ни лег, как бы долго ни терзала его бессонница.
Не проспал он и в понедельник. С первым ударом часов открыл глаза, со вторым — сел на кровати, рука потянулась к выключателю.
За окнами еще черно, а кровать у противоположной стены застелена, в комнате убрано.
И так изо дня в день.
Федор Ипполитович крякнул.
Ольга" всегда вставала на полчаса, а то и на час раньше. И когда после бритья и душа он входил в столовую, там уже ждали его тщательно одетая и причесанная жена, завтрак и только что закипевший чайник.
Но если в течение первых тридцати трех лет совместной жизни это казалось вполне естественным, то на тридцать четвертом году чистота в доме стала клинически стерильной, а всегдашняя аккуратность Ольги стала граничить с педантизмом. Что Ольга хочет этим доказать? Вряд ли ей это известно.
Сколько раз, черт побери, Федор Ипполитович требовал от жены, чтобы она взяла домработницу! И постоянно слышал от нее одно и то же: «Ты не барин, я не барыня». Всех детей она вырастила без нянек. Правда, ей охотно помогала в этом, пока была жива, свекровь... Теперь Ольге идет пятьдесят шестой, а она все с тем же упрямством доказывает: «И сегодня не тяжело мне то, что было легким в молодости». Кому это нужно? Тридцать три года Федор Ипполитович был для нее единственным окном в мир. Ничего не изменил для нее и уход
Игоря из дома. Отчего же она так замкнулась в себе? Отчего вот уже второй год не может оттаять?
Впрочем, это занимало Федора Ипполитовича недолго.
Он проделал несколько гимнастических упражнений, начал было одеваться. И вспомнил, что еще вчера хотел позвонить Юлиану. Свиньей он будет, если не поддержит друга в беде!
Для артистов такого времени, как семь утра, кажется, не существует. Но как ни самоуверен Юль — и друзей у него в Киеве хоть отбавляй,— а не спится, должно быть, ему уже две ночи: оклеветали-то его еще в субботнем номере! А если звонок и разбудит, ну, ругнется, а все же приятно ему будет почувствовать, что через полтысячи километров протянулась к нему рука самого старого друга.
Телефон висел в передней — в самом дальнем от кабинета углу, чтобы звонки не беспокоили хозяина, когда он дома. Отвечать на них — и эту обязанность возложила на себя Ольга.
Заказав столицу, Федор Ипполитович направился в ванную.
Но не успел он вставить новое лезвие в бритву, как нетерпеливый звонок заполнил всю квартиру. Маститый профессор побежал к телефону, как мальчишка.
— Алло!
Федор Ипполитович несколько раз крикнул это слово, прежде чем в трубке отозвался недовольный и за сланный голос:
— Ну, кто там еще?
И так громко, будто Юлиан был рядом.
Кроме Федора, ни одного близкого человека у Юлиана здесь не осталось. Не узнать ближайшего друга с первого слова — вещь невозможная. И все же Федор Ипполитович ответил по-приятельски:
— Не прикидывайся спящим, Юль.
Юлиан ответил совсем раздраженно:
— Какому дьяволу и что нужно от меня ночью?
Тогда и Федор Ипполитович дал волю своему норову:
— Я бы на твоем месте, Юлиан, не ерепенился. Сел на крапиву, так не притворяйся, что лежишь на пляже.
Это подействовало,
— Ах, это ты, Феденька,— удивился Юлиан и дальше заговорил как на сцене — очень выразительно зазвенел его отлично поставленный голос: пускать собеседнику дым в глаза он умел.— Даже слышать твой голос большая радость. А огрызнулся я спросонья.
— А не из-за статьи? — невинно поинтересовался Федор Ипполитович.
— Что-что?.. Ах, ты о позавчерашнем... Не понимаю, почему ей придают столько значения. Каждый старается покрепче пожать мне руку, заверить в своем благорасположении. Телефон вторые сутки разрывается. И здесь, и в театре. Днем и ночью. А мне смешно. Чтоб я когда-нибудь обращал внимание на собачий лай...
Изображать из себя скалу — на это Юлиана тоже всегда хватало.
— Вот и чудесно,— облегченно вздохнул Федор Ипполитович.— А я было подумал...
— Ну, и к черту это,— перебил его Юлиан.— Свой театр я все равно создам.
Федор Ипполитович испугался:
— Что-о? Так тебя из академического тю-тю?!
Юлиан расхохотался — куда там Мефистофелю!
— Ха-ха! До чего ж ты, Федя, в своей глубинке поглупел! Я сам вот-вот брошу это сборище бездарностей. Жду постановления о создании нового театра. Вот это будет театр!
— Рад за тебя,— неуверенно проговорил Федор Ипполитович.— Хоть и мало понимаю...
— Ты, я вижу, окончательно отстал от жизни. Заела тебя провинция... Ну, так слушай. Скоро у нас появится еще один драматический театр. Я уже присматриваю для него актеров. Молодых, талантливых, на две головы выше академического старья.— Телефон неплохо доносил пафос, с каким разглагольствовал Юлиан.— Но старье не дремлет. Позавчерашний подвал — попытка сорвать организацию нового очага искусства. Теперь дошло до тебя?.. Ну, а как ты? Почему давно не был в Киеве?
Федор Ипполитович хоть и посмеивался над Юлианом, но был доволен. Пусть на версту от Юлиана несет фанфаронством — артисты прихвастнуть любят. Но отказываться от дружеской поддержки, не вешать нос, когда на сердце кошки скребут,— на это не каждый способен. И что бы там ни было, а в кашу себе Юлиан никому наплевать не позволит!
Федор Ипполитович ответил:
— У меня и у моих все в порядке. Наука — это тебе не «быть или не быть». Мы заглядываем дальше вперед...
Юлиан снова не дал ему закончить.
— Знаю, знаю,— хихикнул он.— Ты непогрешимее римского папы. Полжизни стоишь на таком высоком пьедестале, что не замечаешь, сколько вокруг тебя недругов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54