И кто вам дал право класть таких больных в свою палату? Теперь отвечайте за него.— И, решив, что больше здесь делать нечего, пошел к выходу.
Всего ожидал Сергей от своего кумира, только не этого. Растерявшись, он так и окаменел с раскрытым ртом.
Танцюра еще сильнее сжал локоть Игоря и прошептал, как бы с одобрением:
— Последнее слово науки о руководстве, не правда ли? Подчиненный или мирится с такой системой, или же
пишет заявление «по собственному желанию». Сергей Антонович еле стоит на ногах, бедняга. А все-таки стоит! И заявление не напишет. Вот увидите, раскручивается в нем пружина!
Игорь, не слушая, угрюмо спросил:
— И часто это бывает у него с профессором?
— Впервые!
— Значит, от нокаута ему не оправиться,— еще угрюмее сказал Игорь.— А там и левую щеку подставит. И не пошатнется.
— Только первый раунд будет за профессором. А мой принципал еще сегодня и поспорит, и помужествует. Сегодняшний день только начался. До вечера далеко!
Но Игорю было не до Танцюры. Он не мог оторвать глаз от отца.
У двери Федор Ипполитович вдруг остановился. Поискал глазами кого-то. Этого было достаточно, чтобы к нему заспешил Евецкий. И профессор заговорил так, чтобы его все услышали: и он иногда может сменить гнев на милость:
— С Друзем это впервые, поэтому отнесемся к нему снисходительно. Я попрошу вас, Самойло Евсеевич, посмотреть, кого этот путаник взял себе. Потом скажете мне, сколько в его словах правды, а сколько паники. И поставьте этого нытика на место. Да так, чтобы это было наукой для всех.
Удивительно, но по мере того, как Федор Ипполитович отдавал этот приказ, голова Сергея поднималась, придавая ему независимый вид, а губы упрямо сжимались. Он уверен, что его беседа с высоким шефом еще не окончена.
И вдруг до Игоря донеслось совсем грозное:
— А стажер, который прибыл сегодня, пусть немедленно зайдет ко мне. Нечего ему прятаться по темным углам!
Закрываясь, очень громко хлопнула дверь.
Только трое из присутствующих повернулись к Игорю. Михайло Карпович так удивился, как если бы в этот морозный день сверкнула молния. Все же он приветливо помахал Игорю рукой... А Сергей вдруг заволновался. Да так, будто его личная неприятность чепуха в сравнении с тем, что сейчас придется пережить его другу,.,
И Танцюра уставился на Игоря озорными глазами. Игорь еще раз услышал:
— «...помужествуем с ней».
Когда блудный сын направился к двери, походка его была тверда и решительна. Как у отца. Но и теперь никто на него не оглянулся. Зато образовался перед ним широкий проход до самой двери.
Закрыв дверь не очень просторного кабинета (большую часть его занимал огромнейший письменный стол да старинные кресла с высокими спинками), Федор Ипполитович "сел и машинально подвинул к себе несколько бумаг. Лицо его застыло, движения стали предельно точными. Но бумаг он не читал — напряженно прислушивался: что происходит за дверьми?
Прошла секунда, вторая... пятая...
Из-за двери не донеслось ни звука. Выполнить отцовский приказ сын не торопился.
— Ах, так...
Собственно говоря, Федор Ипполитович не произнес этого. Он лишь угрожающе промычал. Но эти ива слова всегда были признаком, что его чувства с невероятной быстротой накаляются докрасна.
Промычав, Федор Ипполитович вскочил и несколько раз вдоль и поперек измерив свой тесный кабинет.
Нет, вы только подумайте: мало того, что этот волчонок списался с директором за спиной отца, свалился как снег на голову! О его приезде знали Ольга, Татьяна, Каранда, и все словно сговорились, словно воды в рот набрали...
Ну, для Ольги и Татьяны это дело семейное. А откуда столько фарисейства у Каранды? Вот какова его благодарность профессору Шостенко за то, что тот сделал его директором в своем институте!
Вот почему, значит, Каранда столь спокойно отвечал на справедливые упреки. Вот какой сюрприз он подготовил на понедельник. И полагает, что это собьет Федора Ипполитовича с толку? Ну, нет! Если до весны министерское решение о замене лабораторного оборудования и строительстве клинического корпуса не будет реализовано, то еще в апреле от вас, Андрей Петрович, в институте даже запаха не останется.
И откуда столько уверенности у Игоря? Как гордо он поднял голову, выходя из директорского кабинета! Ни боязни в глазах, ни желания смиренно, как полагается раскаявшемуся блудному сыну, склониться перед тем, чью руку он должен целовать даже тогда, когда она его карает...
Поток гневных мыслей остановил легкий стук в дверь.
Федор Ипполитович встал, как можно шире расставил руки и кончиками пальцев оперся о стол. Так, став подобным монументу, научный руководитель института принимал нежелательных посетителей.
Не отозвался он и на второй стук. Для бетона, который твердеет, даже несколько секунд имеют большое значение. И те же секунды ожидания за дверью могут расшатать нервную систему посетителя.
И после третьего стука Федор Ипполитович откликнулся не сразу.
На Игоря это, кажется, подействовало. Он вошел в кабинет со скромно склоненной головой, как и полагается стажеру в присутствии того, у кого он хочет учиться. Неслышно закрыв дверь, Игорь остановился как раз на полдороге между ним и столом.
— Доброе утро.
Произнес он это не громко, но и не робко.
Отец отсутствующим взглядом окинул блудного сына. И все же от его внимания не ускользнуло, что Игорь изменился. К лучшему, черт побери, изменился! Возмужал. Раздался в плечах. И право же, стал красивее. Не очень спокойна, вероятно, его молодая жена. За такими, как Игорь, следит немало завистливых женских глаз «Почему бы ему с нами не оступиться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54