Тогда я сказал:
- Вчера мы не проходили мимо ручья. Мы заблудились.
- Сам Бог послал нам его, - наивно ответил Эли. - Как манна небесная.
- Но это значит, что мы заблудились, - настойчиво повторил я.
- Не очень. Они вели нас на запад, затем на юг. Мы идем на север,
затем на восток. Солнце сейчас справа от нас. Мы не могли уйти далеко от
дороги.
- Давай тогда немного поспим, - взмолился я. - Последний раз мы спали
в субботу ночью. В воскресенье готовились к бою. Понедельник - сраженье.
Вторник - в роще. Эли, сегодня среда. Давай отдохнем. Когда проснемся,
опять попьем.
- Наше единственное спасение - вернуться на тропу. Если наши будут
искать нас там, где мы отстали, то не смогут найти. Или же нас найдут
индейцы, и тогда уж точно конец. Пошли.
Мы поплелись через мелкий ручей и прошли, наверное, еще одну милю.
Наступил полдень. Я пытался определить, где должно быть солнце, если мы
идем правильным путем. Но стоило мне поднять голову, как оно начинало
вертеться, то вырастая, то сжимаясь, что явно свидетельствовало о том, что
у меня сильный жар. Мы больше не говорили. Сил на разговоры уже не
оставалось. Эли отпустил мою руку и держал меня за пояс штанов, пытаясь
тянуть за собой. Моя левая нога бесполезно болталась, и приходилось при
каждом шаге поднимать ее обеими руками.
Вдруг рука Эли перестала тащить меня и потянула назад. Он
остановился, сказал что-то неразборчиво и упал навзничь. Я решил, что ему
будет легче дышать, если удастся перевернуть его на спину, но не справился
с тяжестью его тела. Тогда я немного повернул его лицо и руками вырыл
небольшое углубление под носом, чтобы дать доступ воздуху. Я с сожалением
вспоминал, что мы удалились от ручья. С этими мыслями, я прилег подле
него, погрузившись в благодатный сон.
- Не тряси меня, - сказал я. - Я состою из тысячи кусков. И они
рассыпятся, если ты будешь трясти меня. И вся королевская конница и вся
королевская рать не смогут... о, не тряси же меня!
Это был уже не мой голос. Голос женщины. Бедняжка! Сегодня повесили
Шеда, и никто не знал, что она давно любит его. Как я люблю Линду! Как она
кричит! Да, именно потому, что мой отец наконец обнаружил свои намерения.
Видите ли, мистер Сибрук, он вовсе не великодушный человек. Он здесь
только потому, что мистер Горе рассказал ему о вашей красивой дочери. И
она действительно прекрасна. Я никогда не говорил ей этого. Иди же,
прекрасная Роза, скажи ей что она тратит время, теряет меня, она все
узнает. Но тронет ли ее это? Я привез розы из Форта Аутпоста в Зион. Я
посадил их для нее, но это не имеет никакого значения. Эли, ты даже не
понимаешь, что ты сделал. Даже сейчас, когда мы ступаем по раскаленному
полу преисподней, ты не понимаешь, что женился на женщине, которую я
люблю. Женщина с такой красиво посаженной головкой, с губами, подобными
лепесткам июньской розы. Но ты не можешь оценить всего этого, ты безумен.
Ты сказал, что мы ступаем по манне небесной, когда под ногами нашими лишь
пепел адского костра. Ты говоришь, что если мы не можем идти, то должны
ползти. Но разве ты не видишь, Эли, что я НЕ МОГУ ползти. Когда я опираюсь
на колено больной ноги, она немеет. И ты не должен нести меня. У тебя
близнецы, сыновья, этого было вполне достаточно для любого мужчины. У тебя
есть Линда. Я люблю Линду. Я люблю ее с тех самых пор, как она носила
малиновое платье. Оно теперь лежит в том тюке.
Она не любит меня и не любит тебя, Эли. Откуда я знаю? О, это так
просто. Я видел, какая она, когда влюблена. И теперь она снова любит. Я
понял это, и это моя тайна. Любовь открывает глаза. Индейцы хотели вынуть
мое сердце и открыть мой секрет, но я надежно спрятал его. Но тебе я
скажу, мой друг, потому что это касается тебя. Наклонись ко мне и обещай:
никому ни слова! Линда любит Джофри Монпелье. Разве это удивительно? Он
тоже молод, красив и отважен. И ВЕСЕЛ, Эли, в отличие от нас обоих. Эли,
пожалуйста, отпусти меня. Я сказал, все, что знаю. Бесполезно трясти меня.
Мне тяжелее, чем тебе, потому что я люблю ее, а ты нет. Тебе легче еще и
потому, что ты отправишься на небеса, а я попаду в ад. Зачем тебе
оставаться со мной, Эли Мейкерс? Теперь ты знаешь мой секрет. И ты мне
ничего не должен. Я доложил тебе все это только ради Линды, не ради тебя
самого. И когда я застрелил нападавшего на тебя медведя, я сделал это,
чтобы твой призрак не маячил между мной и Линдой. Пожалуйста, дай мне лечь
и заснуть.
Я сделал несколько шагов, потом пополз, я откровенно говорил все это
Эли, который так и не понял ни слова. Когда он тряс меня, я кричал,
кричал, как ребенок, которого порют. Земля кренится. Я стараюсь
удержаться, но скатываюсь в темноту, в бездонную пропасть. И там я снова
нахожу Эли, и снова молю его. Наконец, я говорю ему: "Эли, у тебя сильные
руки. Убей меня, пожалуйста". И он убивает меня, потому что следующий
полет в пустоту бесконечен: вселенная поглощает меня...

В очередную минуту проблеска я чувствую себя обломком
кораблекрушения, сильным течением выкинутым на берег. Я протягиваю вперед
руки в надежде ухватиться за спасительную мягкую подушку. Я прижимаюсь к
ней щекой. Прилив отступает, и я лежу в блаженстве, защищенный от всего
зла мирского уютной надежностью подушки.
Затем лицо Джудит, расплывшееся от рыданий, проступило сквозь
туманную завесу.
- Вы узнаете меня? - спросила она.
- Узнал бы, если бы ты не плакала, - пошутил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99