Из-за его громадной фигуры выглянуло
улыбающееся лицо Линды, приветствовавшей меня, но в это утро даже ее
улыбка не вызвала у меня радости.
- Эли, - начал я. - Ты слышал о Магитабель Пикл? Я имею в виду, где
она? Ты знаешь, что отец выгнал ее из дому?
- Да, - ответил Эли. - И правильно сделал. Я бы тоже не потерпел
блудницу под своей крышей.
- Но она не блудница. Интересно, доводилось ли тебе когда-нибудь
встречать блудницу. Если да, то ты должен был бы знать, что с ними
подобных вещей не случается. Она просто несчастная девушка, влюбившаяся в
человека, которого не одобрили ее родители. Она не может оставаться одна в
таком жутком месте.
- Ей не место в Зионе вообще, - категорично отрезал Эли. - Я
полностью согласен с Пиклом. Ее нужно гнать, как Агарь.
- Бог ведь помог Агарь, - парировал я. - И эта девушка должна
получить поддержку. Я поговорю с Пиклом, я созову собрание.
- Опростоволосишься, парень, - произнес Эли тоном дружеского
предупреждения. - Это христианское общество, а она совершила смертный
грех.
- Она совершила его не одна, - начал было я, но Эли упрямо выставил
челюсть.
- Пойдем, жена, эти речи не для твоих ушей.
Я видел, что Линда что-то прошептала мне одними губами, мы обменялись
взглядами. Я не понял ее, думая, что она просит меня уступить. Но она
повернулась и, сложив ладони, произнесла четким срывающимся голосом:
- Я думаю, что Филипп прав, Эли. Никого нельзя оставлять на мельнице
одного.
- Пошли домой, ты сама не знаешь, что говоришь, - ответил ее муж, и с
силой, которую он на моих глазах никогда не применял к ней, схватил ее за
руку и потащил прочь.
С того дня, как Файнеас Пикл обосновался у Прохода, на собрания он
приезжал в повозке, на которой помещалось четверо человек спиной к спине.
Впереди сидел он с Кезией, сзади обычно сидели Магитабель и Мэри. В это
утро Мэри одна взбиралась на повозку, а Кезия укутывала свои костлявые
колени пледом, когда я прибыл к ним во двор.
- Пикл, - начал я. - Хочу сказать вам кое-что.
- Ну, - отозвался тот, с видом, явно свидетельствующим о том, что он
прекрасно знал, о чем пойдет речь.
Мне было крайне неприятно, что, стоя внизу под его повозкой, я
вынужден глядеть на него снизу вверх.
- Это по поводу Магитабель... как вы, наверное, понимаете. Полагаю,
что вы очень расстроились и разозлились, но поверьте, все это не так
страшно. Она потеряла любимого человека, она ждет ребенка. Дайте же ей
хотя бы тепло родительского дома и поддержку близких людей.
Конечно, глупо было с моей стороны начать просить в присутствии
Кезии. Файнеас, который никогда не отличался властностью, полностью
находился у нее под каблуком. И теперь он не проронил ни слова, только
весь сник и начал вертеть в руках поводья, предоставив Кезии возможность
отвечать.
- Ясно как день, почему вы, мистер Оленшоу, так хлопочете за нее. Ее
кавалер был ваш человек, а каков слуга - таков хозяин. Но истинные
христиане непримиримы к прелюбодеянию, даже если оно прикрыто красивыми
словами. Трогай, Файнеас.
- Нет, постойте, - настаивал я.
Прихрамывая, я подошел к голове упряжки, так что, трогаясь, он
неизменно должен был наехать на меня. Не обращая внимания на Кезию, я не
спускал глаз с бледного лица Файнеаса, с которого не сходило выражение
загнанности и растерянности, и я решился пустить в ход свой последний
аргумент.
- Мачехи - это дело известное, - сказал я. - Не слушайте ее.
Подумайте о родной матери бедной девочки. Что сказала бы она? Даже если
девушка оступилась, ведь отправив ее одну в столь страшное место, вы
ничуть не исправили ситуацию. Ральф Свистун говорит, что женится на ней, и
думаю, что это не такой уж плохой выход. Помню, что даже в Библии есть
что-то по этому поводу. Поезжайте туда сейчас же, заберите ее домой,
накройте обед и обсудите все это. Сделайте это, Пикл!
По выступающим напряженным скулам разлился бледно-розовый глянцевый
румянец. Он так сжал поводья, что побелели костяшки пальцев.
- Вы неплохой, мистер Оленшоу, но в этом случае всякая мольба - это
дьявольское оружие. Вы ведь знаете Библию, так что лучше перечитайте то,
что там сказано по поводу блудниц и обольстителей, и помните: те, кто
проявляют терпимость к этому греху, становятся такими же грешниками, даже
хуже. Что касается матери этой девицы, то она была порядочной женщиной, не
в пример дочери своей. И я благодарю Бога за то, что она не дожила до
этого дня. Она сказала бы то же, что и я: что посеешь - то пожнешь. Пошла,
Брауни.
Я отпустил гриву лошади и отступил назад. Ральф покорно стоял там,
где я оставил его.
- Возьми мою кобылу, - приказал я. - Отправляйся на мельницу и без
девушки не возвращайся. К твоему приезду мы накроем стол к обеду.
Джудит поставила на стол еще один прибор, я наполнил вазу яблоками и
изюмом, который Ральф привез из Салема. Но все мои надежды утешить убитую
горем Магитабель рассеялись, как только я увидел ее. Она всегда казалась
мне существом бледным и бесцветным, но в тот момент ее можно было сравнить
с вымокшей кухонной тряпкой. Веки ее были совершенно прозрачные и вместе с
тем распухшие настолько, что она едва видела сквозь узкие щелочки, лицо
приобрело землистый оттенок.
Однако внешность ничем не выдавала ее положения, и я никак не мог
объяснить себе, почему она решила открыть свою тайну так поспешно. Что,
это просто паника? Или женщины всегда суетятся по такому поводу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99