Натаниэль посмотрел на похлебку из хлеба и пообещал:
- Утром у вас будет молоко, ложитесь, мы накормим их сами.
Мы увидели четвертую подушку и откинутое одеяло, это и была постель,
из которой бедняга с трудом встала, чтобы накормить семью.
- Мы-то справимся, ведь многие вовсе не могут двигаться.
Она стала на колени перед постелькой младшего ребенка и поднесла
ложку с теплой кашицей к его бледным губам.
- Ее заботы не дают ей умереть, - прошептал нам Натаниэль, и мы снова
вышли в ночь.
Живых нашлось еще человек двадцать. В одном из домов, где обе верхние
и нижние комнаты были заставлены кроватями, мы обнаружили восемь человек,
за которыми присматривал слепой старик. При нашем появлении он повернулся
и сказал:
- Я знал, что ты вернешься, Вальтер. Ты нашел корову?
Сначала я думал, что он бредит, но когда мы заговорили, он спросил:
- Ваши голоса мне не знакомы. Я слеп, как видите. Что вам здесь
нужно?
- Мы хотим помочь вам, насколько это в наших силах.
- Нам нужно молоко. Вы не видели мальчика с коровой? Вальтер, внук,
юный негодник. Слишком долго он ищет корову, чтобы подоить ее.
Кто-то из подопечных старика бредил, некоторые лежали в забытьи, но
никто не просил воды, не молил о помощи. Я с любопытством спросил:
- А вы сами не болели?
- В этот раз нет. Такая вспышка уже была в этой местности два года
назад, перед нашествием индейцев. Это проклятое место. Тогда я и
переболел. Это не возвращается.
Мы пообещали утром принести ему молока и все необходимое, а сами
отправились дальше.
В большинстве случаев мы могли только поднести воду к пересохшим
губам страдальцев, которые уже несколько дней оставались без ухода.
Натаниэль заставлял меня кипятить каждую каплю жидкости.
- Я подозреваю, что все дело в воде, - объяснил он. - Источник
находится в низине, вода в нем застоялась и отдает зловонием. Наверное,
они бросают туда мусор и спускают отходы. В Зионе мы все устроим
по-другому.
"Да, - подумал я, - если доживем".

Ночь уже близилась к концу, но Эли добросовестно стоял на своем посту
и сразу же ответил на сигнал моего фонаря, которым я размахивал с моста.
Еще до рассвета Энди, Ральф Свистун и Тим Денди, Томас Крейн и Моисей Пикл
спустились с холма, неся завтрак для всей нашей экспедиции. После еды
Натаниэль вытащил бумагу и карандаш и написал записку для Эли с указанием
подоить коров и оставить ведра с молоком на полпути, где мы должны были
забрать их. Затем, привязав бумагу к камню, Тим забросил его как можно
выше на склон. Через полчаса ведра с молоком были на назначенном месте. В
тот день мы собрали всех больных в двух домах, оставив на своем месте
только две семьи, которые выжили под присмотром женщины и слепого старика.
Мы убедились в том, что позаботились обо всех, и лишь отсутствие мальчика
Вальтера, о котором говорил слепец, вызвало наше беспокойство. Поэтому я
взял на себя поиски ребенка. Нашел я его лишь после полудня, лежащим в
дальнем конце луга с ведром, зажатым в похолодевшей руке. Однако он еще
был жив, и, с трудом ковыляя, я потащил его к нашему временному госпиталю.
В этот день мне как никогда мешала больная нога, но, тем не менее, я
справился. Тим и Ральф принялись рыть могилы, и чуть попозже,
освободившись от наших нехитрых забот по уходу за больными, мы
присоединились к ним, взяв на себя задачу переноса трупов.
- Нужно отслужить по ним панихиду, - предложил Натаниэль. - Я попрошу
Эли прислать мистера Томаса.
- Панихида, отслуженная наспех, может быть не действительна, не так
ли? - сказал я. - Лучше отслужим по-настоящему, когда все закончится.
То ли заботы Майка оказали благотворное действие, то ли болезнь была
не столь сурова к этим людям, или же они просто оказались крепче других от
природы, так или иначе все пятеро наших пациентов не умерли. И наконец
однажды вечером мы отметили третьи сутки, не омраченные потерями. Майк
совершил обход, завершив его домом, где все еще хлопотал слепой старик, и
вернулся в комнатушку, служившую одновременно импровизированным штабом и
кухней нашего дома-лазарета. Энди поджаривал яичницу с ветчиной на огне,
Моисей Пикл заваривал кофе, когда Майк вошел с видом победителя, бережно
обнимая руками кувшин. Поставив свою драгоценную ношу на стол, он озарился
жизнерадостной щербатой улыбкой.
- Все выжившие идут на поправку, рад вам сообщить. И мне удалось
поговорить с парочкой больных. Конечно, если не знаешь, как с этим всем
справиться, что толку расспрашивать о том, как все началось. Он вздохнул и
лицо его просветлело при взгляде на кувшин. - Но гляньте-ка, что старый
слепой, благослови его Бог, всучил мне, когда я уже уходил. Лучший
джамайский ром, и пусть только кто-то осмелится сказать, что я не заслужил
каждый глоток этого напитка, я разобью этот кувшин у него на голове -
после того, как осушу его до последней капли, разумеется.
- Не могу сказать, что ты не заработал этот подарок, - откликнулся
Якоб Крейн. - Можно считать это весьма скромным вознаграждением. Но ты не
возражаешь, если мы все же будем пить кофе?
Его "мы" подразумевало собственного сына и юного Пикла.
- Каждому свое, правда мистер Горе?
Натаниэль корпел над своими бумагами. Я знал, что он пишет послание
Эли с указанием переместить лагерь на полмили к западу от деревни. "Место
расположения лагеря постепенно загрязняется", - пояснил он еще утром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99