только
по временам они подавали признаки жизни, рассыпая душистые лесные травы
и цветы на ложе, где под покровом индейских одежд покоились останки благ
ородной, прекрасной Коры. Тело ее было обернуто простой, грубой тканью, а л
ицо навсегда скрыто от взгляда людей. В ногах ее сидел Мунро. Его покрытая
сединами голова была низко опущена; изборожденное морщинами лицо, напол
овину скрытое рассыпавшимися в беспорядке прядями седых волос, выражал
о боль тяжелой утраты. Рядом с ним стоял Гамут с обнаженной головой; его гр
устный, встревоженный взгляд беспрестанно переходил с томика, из которо
го можно было почерпнуть так много святых изречений, на существо, которо
е было дорого его сердцу. Хейворд стоял вблизи, прислонясь к дереву, мужес
твенно стараясь подавить порывы горя.
Но, как ни печальна, ни грустна была эта сцена, она была далеко не столь тро
гательна, как та, что происходила на противоположном конце поляны. Ункас
в самых великолепных, богатых одеждах своего племени сидел, словно живой
, в величественной, спокойной позе. Над головой его развевались роскошны
е перья, ожерелья и медали украшали в изобилии его грудь. Но глаза его были
неподвижны, безжизненны.
Перед трупом стоял Чингачгук, без оружия, без украшений, без раскраски; то
лько синяя эмблема его племени ярко выступала на обнаженной груди сагам
ора. С того времени как собрались все его соплеменники, могиканин не свод
ил пристального взгляда с безжизненного лица своего сына.
Вблизи стоял разведчик в задумчивой позе, опираясь на свое роковое оружи
е мести. Таменунд, поддерживаемый старейшинами своего племени, сидел на
возвышении, откуда мог смотреть на безмолвное, печальное собрание.
В стороне от толпы стоял воин в чужестранной форме; за ним Ц его боевой ко
нь, находившийся в центре всадников, очевидно приготовившихся отправит
ься в далекое путешествие. По одежде воина видно было, что он занимал важн
ое место при губернаторе Канады. По-видимому, он явился слишком поздно, чт
обы исполнить данное ему поручение Ц примирить пылких противников, Ц
и теперь присутствовал молчаливым свидетелем при последствиях битвы, к
оторую ему не удалось предотвратить.
День приближался уже к полудню, а между тем толпа пребывала все в том же тя
желом безмолвии. Иногда раздавалось тихое, заглушенное рыдание; но в тол
пе не было заметно ни малейшего движения. Только по временам поднимался
кто-нибудь, чтобы оказать простые, трогательные почести умершим. Наконе
ц делаварский мудрец протянул, руку и встал, опираясь на плечи своих това
рищей. Он казался очень слабым, словно с того времени, как он говорил в пос
ледний раз со своим племенем, прошел целый век.
Ц Люди ленапов! Ц сказал он глухим голосом. Ц Лицо Маниту скрылось за т
учей! Взор его отвращен от нас, уши закрыты, язык не даст ответа. Вы не видит
е его, но кара его перед вами. Откройте ваши сердца, и пусть души ваши не гов
орят лжи. Люди ленапов! Лицо Маниту скрыто за тучами!
За этими простыми, но страшными словами наступило глубокое безмолвие, ка
к будто дух, которому они поклонялись, сам произнес эти слова. Даже безжиз
ненный Ункас казался живым существом в сравнении с неподвижной толпой, о
кружавшей его.
Но, когда постепенно впечатление от этих слов несколько ослабело, тихие
голоса начали песнь в честь умерших. То были женские голоса, мягкие и невы
разимо печальные. Когда кончала одна певица, другая продолжала хвалу или
жалобу. По временам пение прерывалось общими взрывами горя. Одна из деву
шек начала восхваление покойного воина скромными намеками на его качес
тва. Она называла его «барсом своего племени», говорила о нем, как о воине,
чей мокасин не оставлял следа на росе; прыжок его походил на прыжок молод
ого оленя; глаза были ярче звезд в темную ночь; голос во время битвы могуч,
как гром Маниту. Она напоминала о матери, которая родила его, и пела о счас
тье быть матерью такого сына.
Другие девушки еще более тихими голосами упомянули о чужестранке, почти
одновременно с молодым воином покинувшей землю. Они описывали ее несрав
ненную красоту, ее благородную решимость.
После этого девушки заговорили, обращаясь к самой Коре со словами, полны
ми нежности и любви. Они умоляли ее быть спокойной и не бояться за свою буд
ущую судьбу. Спутником ее будет охотник, который сумеет исполнить малейш
ее ее желание и защитить ее от всякой опасности. Они обещали, что путь ее б
удет приятен, а ноша легка. Они советовали ей быть внимательной к могучем
у Ункасу. Потом, в общем бурном порыве, девушки соединили свои голоса в пес
не в честь могиканина. Они называли его благородным, мужественным, велик
одушным.
В самых нежных словах они сообщали ему, что знают о влечении его сердца. Де
лаварские девушки не привлекали его; он был из племени, некогда владычес
твовавшего на берегах Соленого Озера, и его желания влекли его к народу, к
оторый жил вблизи могил его предков. Раз он выбрал белую девушку Ц значи
т, так нужно. Все могли видеть, что она была пригодна для полной опасности
жизни в лесах, а теперь, прибавляли девушки, мудрый владыка земли перенес
ее в те края, где она может быть счастлива навеки. Потом, переменив свой на
пев, плакальщицы вспомнили о другой девушке Ц Алисе, рыдавшей в соседне
й хижине. Они сравнивали ее с хлопьями снега Ц с легкими, белыми, чистыми
хлопьями. Они знали, что она прекрасна в глазах молодого воина, так похоже
го на нее цветом кожи.
Делавары слушали как зачарованные; по их выразительным лицам ясно было,
как глубоко их сочувствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120