Они мелочно ссор
ятся между собой. А японцы покупают компании высокой технологии со скоро
стью примерно одну в десять дней. И так все последние шесть лет. Нас просто
обезглавливают. Но правительство не обращает внимания, потому что есть
нечто, называемое КИИСШ Ц Комитет по иностранным инвестициям в Соедине
нные Штаты Ц и он следит за продажей ВТ-компаний. Если не считать, что реа
льно КИИСШ не делает ровно ничего. Из последних пятисот продаж только од
на была заблокирована. Компания за компанией идет на продажу и никто в Ва
шингтоне не говорит «бу». В конце концов сенатор Мортон понял и сказал:
«Остановитесь на минутку». Но никто его не послушал."
«Продажа состоится в любом случае?»
«Так говорят сегодня. Японская пропагандистская машина работает мощно,
вырабатывая благоприятное паблисити. Они прилипчивы. Они на верхушке вс
его. Именно всего…»
В дверь постучали, потом голову просунула блондинка. «Извини, что мешаю, Р
он», сказала она, «но Кей только что получил звонок от лос-анджелесовског
о представителя ЭнЭйчКей, японского национального телевидения. Он хоче
т знать, почему наш репортер оскорбляет Японию.»
Рон нахмурился: «Оскорбляет Японию? О чем он толкует?» «Он заявляет, что на
ш репортер сказал в эфир: „Проклятые японцы забирают нашу страну“.»
«Ну, не надо», сказал Рон. «Никто не мог такого сказать Ц в эфире. И кого они
обвиняют?»
«Ленни. В Нью-Йорке. На бэкхоуле», сказала женщина.
Рон поерзал в кресле. «О-хо-хо», сказал он. «Ты проверила ленты?»
«Ага», сказала она. "Сейчас проверяют загрузку в главной операторской.
Но я уверена, что это правда."
«Черт.»
Я спросил: «Что такое бэкхоул?»
«Наш корм со спутника. Мы каждый день подбираем отрывки из Нью-Йорка и Ваш
ингтона и повторяем их. Всегда есть примерно по минутке до и после, которы
е в эфир не идут. Мы их вырезаем, но сырые передачи сможет принять любой с ч
астной тарелкой, кто охотится за нашим сигналом. И кое-кто этим занят. Мы п
редупреждаем таланты быть поосторожнее перед камерой. Но в прошлом году
Луиза расстегнула блузку и прикрепила микрофон Ц и нас затрахали звонк
ами со всей страны.»
Зазвонил телефон на столе Рона. Он послушал немного и сказал: «Окей. Я пони
маю», и положил трубку. «Проверили ленту. Ленни говорил в камеру перед нач
алом и сказал Луизе: „Если мы не поумнеем, чертовы японцы завладеют стран
ой“. В эфир не пошло, но он это сказал.» Рон уныло покачал головой. «Парень и
з ЭнЭйчКей знает, что мы это не выпустили?» «Ага. Но он говорит, что передач
у могли поймать и протестует на этом основании.»
«Черт», сказал Рон. «Значит они следят даже за нашим бэкхоулом. О, боже. Что
хочет делать Кейт?»
«Кейт сказал, что устал предостерегать нью-йоркские таланты. Он хочет, чт
о бы это уладил ты.»
«Хочет, чтобы я позвонил этому типу из ЭнЭйчКей?» «Говорит, решай, как знае
шь, но у нас соглашение с ЭнЭйчКей на получасовое ежедневное шоу и он не хо
чет рисковать. Он думает, что ты должен извиниться.»
Рон вздохнул. «Теперь мне надо извиняться за то, чего вообще не выпущено в
эфир. Черт побери все это!» Он взглянул на нас. «Парни, мне надо работать. Чт
о-нибудь еще?»
«Нет», сказал я. «Удачи.»
«Да, парни», сказал Рон, «нам всем нужна удача. Знаешь, ЭнЭйчКей стартовала
Глобальную Сеть Новостей с начальным капиталов в миллиард долларов. Они
наступают на СиЭнЭн Теда Тернера по всему миру. И если история чему-нибуд
ь учит…» Он пожал плечами. «Поцелуйте на прощение американское медиа.»
Уходя, я услышал, как Рон говорит по телефону: «Господин Акасака? Здесь Рон
Левин из ЭйЭфЭн. Да, сэр. Да, господин Акасака. Сэр, я хочу выразить мое глуб
окое сожаление за то, что наш репортер сказал через спутник…» Мы закрыли
за собой дверь и вышли.
«Куда теперь?», спросил я.

* * *

Отель «Четыре Времени Года» предпочитали звезды и политики и у него был
изящный вход, однако мы поставили машину за углом у служебного входа. У гр
узового люка стоял громадный грузовик и работники кухни выгружали карт
онки с молоком. Мы ждали здесь минут пять, Коннор поглядывал на часы. Я спр
осил: «Зачем мы здесь?»
«Исполняем решение Верховного Суда, кохай.»
Из грузового люка вышла женщина в служебном костюме, огляделась и помаха
ла. Коннор помахал в ответ. Она снова исчезла. Коннор достал бумажник и выт
ащил пару двадцаток.
«Одна из первых истин, чему я научился как детектив», сказал Коннор, «то, ч
то персонал отеля чрезвычайно полезен. Особенно когда в наши дни полиция
имеет так много ограничений. Мы не можем войти в номер отеля без ордера. А
если войдем, то все, что найдем при обыске, будет неприемлемо для суда, вер
но?»
«Верно.»
«Однако, горничные входить имеют право. Носильщики, уборщицы, комнатный
сервис Ц все могут входить.»
«У-гу.»
«Поэтому, я поддерживаю контакты во всех больших отелях.» Он открыл двер
цу. «Я только на секунду.»
Он подошел к грузовому люку и ждал. Я стучал пальцами по рулевому колесу. М
не вспомнились слова песни:

I changed my mind, this love is fine.
Goodness, gracious, greet balls of fire.

Из грузового люка вышла горничная в форме и быстро переговорила с Коннор
ом. Он достал деньги. Она держала что-то золотистое в ладони. Он не притрон
улся, только взглянул на это и кивнул. Она сунула это в свой карман. Тогда о
н отдал ей деньги. Она ушла.

You shake my nerves and you rattle my brain.
Too much love drives a man insane.
You broke my will, but what a thrill…

Из грузового люка вышел носильщик, держа на вешалке голубой мужской кост
юм. Коннор задал вопрос и носильщик, прежде чем ответить, взглянул на часы
.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112