Тот буквально источал зло. Зло струилось из пор его кожи. В итоге мистера Дхарка окружала жуткая тьма и не менее жуткий холод.– Бр-р-р, – произнес судья Давстон. – Будьте любезны, кто-нибудь! Включите обогреватели. И свет зажгите, а то темновато становится.– Ваша честь, – мистер Дхарк растянул губы в улыбке, обнажив два ряда острых желтых зубов. – Я хотел бы пригласить мастера Мэйкписа Скриббенса.– Мэйкписа Скриббенса? – переспросил судья. – Сомневаюсь, что я о таком слышал.– Безусловно слышали, ваша честь. Он местная знаменитость.Судья Д. покачал головой, и его парик чуть съехал набок.– Об этом писали во всех газетах, ваша честь. Несомненно, вам доводилось слышать о маленьких детях, потерянных родителями в лесах и джунглях, которые прибивались к волчьим стаям и воспитывались волками? Такие случаи неоднократно имели место в наших колониях.– Полагаю, доводилось, – ответил судья хорошо поставленным голосом прямо в микрофон. – А также газелями и обезьянами. Вы не о сыночке лорда Грейстока? Благодаря перу Э. Берроуза стал известен как Тарзан. ( Прим. ред.)

– О нет, ваша честь. Семья Мастера Мэйкписа Скриббенса стала жертвой аномального электрического разряда. Это произошло в Брентфорде, прямо у них на огороде. Родителей поразило насмерть. Мастер Мэйкпис, крохотное беспомощное дитя, остался один-одинешенек. И непременно умер бы, но его подобрали улитки. Они выкормили его и воспитали.Судья Давстон смахнул слезинку.– Какая трогательная и поучительная история. И этот бедный малютка сможет выступить в качестве свидетеля по данному делу?– Без сомнения, ваша честь. Он был самым настоящим свидетелем инцидента. И, будучи воспитанным улитками, он окажется идеальным свидетелем. Поскольку не умеет лгать.Судья Давстон улыбнулся:– Улитки действительно славятся своей честностью. Как говорили в старину, «чего улитка не знает о честности, того не знает муха о лукавстве»…– Ваша честь высказывается точно, как никто иной. Может, ваша честь, вы сами в чем-то сродни улиткам?– Льстец, – проговорил судья.– Что? – переспросил Уилл номер один.– Что? – переспросил Уилл номер два.– Протестую, – сказал Тим Макгрегор.– Почему? – спросил судья.– Я не вполне уверен, – объяснил Тим, – но мне не нравится эта история о воспитаннике улиток.– О-о-о-о-о! – выдохнули все присутствующие. Включая представителей прессы, джентльменов с ВВС В данном случае речь снова о Британской телевещательной компании, а не Военно-Воздушных Силах. (Прим. ред.)

и шведку-блондинку из службы погоды. Правда, блондинка сказала скорее «О-ох», потому что запрокинула при этом голову.– В чем дело? – удивился Тим.– Улитки имеют репутацию правдивых созданий, – пояснил судья. – Вы в этом усомнились. И тем самым ступили на скользкую почву.– Протест снят, – ответил Тим. – Более того, приветствую свидетеля обвинения. Пусть внесут этого слизнячка.– О-о-о-о-о-о! – разом произнесли все присутствующие.– Оу!!! – воскликнула шведка-блондиночка и шлепнула репортера, который только что шлепнул ее по задничке.– А теперь что? – спросил Тим. – По какому случаю это всеобщее «о-о-о-о»?– Он прикован к инвалидному креслу, – произнес мистер Гуинплен Дхарк. – Ваше замечание было слегка нетактичным.– Но, – возразил Тим, – но…– Вызывается мастер Мэйкпис Скриббенс, – объявил судья.– Вызывается мистер Маркиз Рыббинс, – подхватил секретарь суда, у которого был волдырь в левом ухе.– Вызывается миссис Марица Улыбица! – крикнул судебный исполнитель, который стоял у дверей. На копчике у судебного исполнителя была бородавка, и он пытался избавиться от нее при помощи иглоукалывания.– Вызывают оккупантов с межпланетного судна, – провозгласил в коридоре констебль, внуку которого предстояло прославиться песнями, написанными для «Карпентерс». Очевидно, Джон Биттис, который писал песни для семейного дуэта «Карпентерс» (Ричард Карпентер и его сестра Кэрен). (Прим. ред.)

И вот отверзлись двери,Притих огромный зал,В давящей атмосфереГремел сердец металл.И некто жутким скрипомПотряс всеобщий слух.Все ближе, ближе, ближе.Химера? Зверь? Иль дух? – Не следовало говорить об этом стихами, – заметил звукорежиссер ВВС.– Но я поэт-лауреат, – возразил поэт-лауреат. – Стихи мои – это мой хлеб насущный.– Простите, – уступил звукорежиссер. – Прошу вас, продолжайте.– Не могу. Муза пропала.– Может, вы ее в другом килте оставили? – предположил звукорежиссер.– Пойду взгляну, – согласился поэт-лауреат, известный также как Великий Макгонагалл.В это время в зале суда появился мастер Мэйкпис Скриббенс, Брентфордский Мальчик-улитка.Сначала все взгляды обратились к двери. Потом почти все в ужасе отвели глаза. Но многие из тех, кто отвел глаза, снова устремили их на Мальчика-улитку. Ибо что такого в том, чтобы просто взглянуть? В конце концов, не каждый день можно увидеть мальчика, которого вырастили улитки.– Надеюсь, это зрелище будет достойно внимания, – сказал судья Давстон. – Такой накал страстей…– Не сомневайтесь, – ответил мистер Гуинплен Дхарк, – я все-таки королевский адвокат.Инвалидное кресло катила няня. Это была хорошенькая молодая женщина с ясными глазками и розовыми щечками, ее звали мисс Поппинс.Подопечный мисс Поппинс, сидящий в инвалидном кресле, не мог похвастаться ни ясными глазками, ни розовыми щечками. Почти все его тельце было скрыто одеялом. Но и одеяло не могло скрыть того, что тельце Мальчика-улитки комковатое и бесформенное. Для головы же и того немногого, что оставалось на виду, скорее подходили эпитеты «пухлое», «раздутое» и тому подобные. Глаза терялись в складках бледной плоти, от лысого черепа попахивало чем-то похожим на плесень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137