мол, так и так Ц сволочь я и все такое. Тогда я ее больше не у
вижу. Нет, я не скажу ей ничего, она ничего не узнает, она единственное, что у
меня есть, я не хочу ее терять. Как бы мне хотелось быть обаятельным, сильн
ым, чтобы покорить ее. Да, сильным. Женщины, кажется, ценят в мужчинах это ка
чество. А я разве сильный? Я, конечно, могу блеснуть ловкостью, напасть на к
ого-нибудь, применить один-два из многочисленных подлых приемов. Но разв
е этим покоришь такую женщину? Нет, этим восхищаются девицы из «малины», н
о не она.
Да, счастье не украдешь. До сих пор я все мог забрать и унести из тех кварти
р, где побывал, а вот здесь есть нечто, чего не унесешь. И это мутит мне душу.
Наверное, у каждого человека есть что-то для него недосягаемое, ему непод
властное, что он не может удержать, чем никогда не овладеет. А все-таки мне
здесь так хорошо, и пускай она меня никогда не узнает, пусть она улыбается
другим. Я довольствуюсь своей долей Хотелось бы принести ей цветы…

* * *

Чудовище Ц громадная уродливая собака и похожий на черепаху зверь с кра
сными лапами и пастью как у крокодила, напали друг на друга и, страшно рыча
, грызутся. Откуда-то появилась громадная кошка намного больше тигра, ее з
еленые глаза горят, как фонари, она стоит поодаль и, помахивая самым кончи
ком длинного хвоста, наблюдает, как чудовища рвут друг друга. Собака-чудо
вище придавила черепаху передними, толстыми, как у слона, лапами к земле и
страшными клыками старается сорвать ее панцирь. Черепаха крутится на ме
сте, словно гигантская чаша, поднимая облако пыли. Она шипит, шипит, а кошк
а все стоит, и ее зеленые глаза делаются то желтыми, то красными, хвост шев
елится…
Я не могу понять, где я нахожусь. Вроде происходит прямо рядом, но я не вижу
самого себя, а их вот вижу. Над нами черное небо, на котором нет ни облачка, н
и звезд. Небо будто бы освещено откуда-то снизу, и кажется, что натянуто на
д землей огромное черное полотно. Вокруг ярко-желтый песок, деревья с кра
сными стволами и невысокий кустарник с большущими белыми цветами.
Ц Вы что здесь делаете? Ц это спрашивает откуда-то появившийся гигантс
ких размеров жук. Он стоит, таращит черные, блестящие, словно стеклянные, г
лаза и шевелит длинными, как кнуты, усами. У него три пары ног, они синие. Соб
ака-чудовище отошла от черепахи, улеглась в песок неподалеку и выжидающ
е глядит на жука.
Ц Что вы здесь делаете? Как вы здесь очутились? Кто вы такой?
Чудовище исчезает, я чувствую, кто-то трясет меня за плечо. Открываю глаза
и, словно в тумане, вижу женщину. Она опять что-то спрашивает, но я не могу о
тветить, я смертельно устал. Хочу спать. Спать! Спать! Пусть весь мир прова
лится в тартарары, пусть сгорит дом, пусть будет потоп, но пусть меня остав
ят в покое Ц я хочу спать. А она опять меня трясет, еще и еще раз. Откуда-то п
оявляются муравьи, черные, с большими блестящими брюшками. Они идут коло
ннами, построившись стройными рядами; их много, бесконечно много, все иду
т, идут, идут…
Проснулся от мучительной боли в темени и не сразу понял, где нахожусь. Я ле
жал на диване в маленькой комнатке с голубыми обоями на стенах, с белосне
жными занавесками на окне. Был день, светло, откуда-то в комнату проникал
запах кофе. Очень хотелось есть. Лежал одетый, укрытый одеялом, и под голов
ой у меня оказалась подушка. Но помню, когда я садился на этот диван, ничег
о не было. Мой взгляд остановился на портрете, с которого на меня смотрела
светловолосая женщина, и сразу все стало ясно: это ведь квартира Сирье.
Это было уже утром, когда я, усталый, зашел к Сирье. Предварительно позвони
в, я убедился, что ее, как всегда в это время, нет дома. Затем открыл дверь и в
ошел. Я присел на диван, задрал на спинку стула ноги и стал смотреть на пор
трет Сирье. Я не спал очень долго и очень устал, но это бы еще ничего, если бы
не сходка… Меня повел туда Реcт, он ведь вор «в авторитете». Сходка собрал
ась в Копли, где есть что-то наподобие «малины». Собрались из-за Рябого. Ря
бой был где-то на деле, а когда их всех сцапали, его почему-то отпустили. По
том стало известно, что он «сука» и дело уже заранее «заложил».
Реcт меня представил как вора. Всего собралось девять морд. Сперва базари
ли так, кто про что умел, говорили о бабах, потом, как бы между прочим, перешл
и к главному вопросу. Всю ночь выступали воры, попались, как назло, все язы
кастые и грамотные. Да и Рябой тоже чуть ли не дипломат. К тому же он имел пр
аво защищаться и пытался доказать всеми возможными правдами и неправда
ми свою невиновность. Только дело было ясное. Все выступающие заканчивал
и одним и тем же: на ножи. Уже перед рассветом решили единодушно: зарезать.
Осталось выяснить, кому предстоит исполнить приговор, но исполнять нико
му не пришлось: Рябой зарезался сам со словами: «Я вором был, вором и умру».
Он поставил пику острием на сердце и стукнул по рукоятке кулаком. Удар бы
л сильный, он упал и тут же умер. Его завернули в какую-то рогожу и куда-то у
брали.
Только уволокли Рябого, как в окно ударили камнем, со звоном разбилось ст
екло. Через маленький люк в коридоре все вмиг взобрались на чердак, а отту
да Ц на крышу, перейдя которую мы очутились в соседнем дворе, откуда по од
ному вышли на другую улицу.
В «хату» ворвалась милиция, но было уже пусто. Однако еще бы чуть-чуть Ц и
хана всем. Но как это им удалось вынюхать сходку?..
Уже рассвело. Я бесцельно бродил по городу, о чем-то думал: о беспощадной ж
изни, о смерти, о Рябом. Перед глазами все еще стояло побледневшее лицо Ряб
ого, его последние судороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76