Как-то, например, утром рано я поджидал очередную жертву на трассе Выру Ц
Тарту. Расстояние от Выру до Тарту приличное Ц 70 километров. Подъезжает
такси. Останавливаю, спрашиваю, куда едет. Пока мне отвечают, вижу Ц пасса
жиры бедные. Такие в год раз, с большим ущербом для семейного бюджета, ездя
т на такси.
Ц Не по пути, Ц отпускаю.
Подъезжает другая Ц такая же. Потом через полчаса показывается третья.
Останавливаю Ц есть. В машине три дамы Ц толстая, худая и рядом с шофером
средненькая. Толстая и худая обвешаны всякими дорогими безделушками, сл
овно новогодние елки, третья, рядом с шофером, Ц личность серенькая. Гово
рю: «по пути» Ц и, влезая в машину, усаживаюсь рядом с толстой.
Едем. Игрушки этих двух Ц крик последней моды, реклама благополучия. Зав
ожу разговор… про погоду сначала. Потом спрашиваю, издалека ли едут дамы.
Оказывается, они едут из Пскова… на такси, конечно. Это значит 80 плюс 70. А из Т
арту они собираются в Вильянди Ц тоже 80 и тоже на таксиЦ Ищут, где провес
ти лето. Толстая Ц жена директора какой-то псковской фабрики, худая Ц же
на профессора, который изучает каких-то болотных жуков. А такси, между про
чим, транспорт не самый дешевый… Что ж Ц можно действовать.
Доехав до удобного места, прошу шофера остановить, затем достаю «удостов
ерение личности» Ц пистолет и говорю, что я молодой, подающий надежды ст
удент, которому не хватает денег на покупку собственной машины, что без н
ее я жить не могу, отсутствие машины очень влияет на мою учебоспособност
ь и может помешать мне стать ученым, отчего в конечном счете могут постра
дать жуки, которых я, возможно, тоже буду изучать в будущем. Дамы слушают в
изумлении, шофер парализован «удостоверением». Наконец дамы, моргая гла
зами, спрашивают, что мне нужно. Какая несообразительность! Я уже полчаса
об этом толкую.
Ц Деньги! Ц рявкаю я и делаю такую страшную рожу, что и самому делается ж
утко. Вот тут-то и начинается…
Я подумал, будут мольбы, просьбы, уговоры, плач, Ц ничего подобного. Ругаю
тся. Похабнейшая ругань, кроют матом, настоящие извозчики. Только деньги
все равно дают. Они их швыряют на шоссе. Серенькая личность тоже что-то та
м ищет, но я ей приказываю не искать Ц надо же и совесть иметь. Отпускаю их.
Это и есть третья система.
И вот на этой самой третьей системе я страшно погорел.
Денег совсем не было, а было воскресенье, и машины не ездили, и воровать бы
ло негде, и голоден я был, как истинный волк. Решил я поймать овечку и скуша
ть. Вышел из города, ждал час, другой Ц машин нет. То есть машины-то были, но
грузовые. Наконец через час показывается такси. Останавливаю. Пассажир
Ц женщина. Еще молодая, миловидная, но, видно, состоятельная. Признаться,
не люблю сдирать шерсть с таких хорошеньких, но сейчас выбирать не из чег
о, а я умираю с голоду, да и борода… растет, проклятая, и в бане не был давно. Н
ет уж, придется тебе расстаться со шкурой, милая овечка. Сажусь с ней рядом
. Едем…
Она неразговорчивая. Ну и ладно, черт с ней, к чему мне твоя автобиография
Ц все равно шкуру сниму. Едем. Молчим. Подъезжаем к удобному месту: перекр
есток четырех дорог. Прошу шофера остановить и говорю, что я человек, прив
ыкший роскошно жить, на что нужны большие средства, и так далее. Она меня т
оже не понимает. Овечки никогда не понимают, когда с них хотят содрать шку
ру, а когда им растолкуешь это, не понимают Ц почему. Непонятливый народ.
Объясняю точнее. Ну вот, поняла. Не испугалась, просто глаза удивленные. До
стает деньги, культурно подает, не ругается, снимает часы, но я говорю Ц н
е надо, часы ни к чему, их еще надо продать, а это мне ни к чему. Потом она гово
рит:
Ц Прошу вас, садитесь, пожалуйста, в машину. Мне хочется с вами поговорит
ь. Вы не бойтесь, я ничего вам сделать не могу. Вы же вооружены.
Шофер молчит. «Чудачка, Ц думаю, Ц что тебе еще надо? Отдала шерсть, и лад
но, поезжай». Но любопытно.
Говорю шоферу:
Ц Не больше пятнадцати километров в час. Ц И сажусь в машину.
Едем, молчим. Потом она заговорила…
…Того, что она говорила, записать не могу. Не потому, что не помню. Все помню
, даже очень. Она просила рассказать о себе Ц я врал; она умоляла оставить
это занятие Ц я смеялся; она просила явиться с повинной Ц я еще пуще смея
лся; она рассказывала очень неприятные вещи о моей жизни (откуда она ей из
вестна?), про совесть, про любовь, про честь Ц я смеялся; и тогда она открыла
сумочку, достала еще денег, подала мне и сказала: «Я вам отдала не все день
ги, вот остальные. Мне не денег, мне вас жалко»,Ц и попросила шофера остан
овить машину.
Я не смеялся. Машина остановилась. И я, как дурак, вылез из нее. Здесь я замет
ил, что она плачет. Машина сорвалась и уехала, а я…
Мне было очень плохо. Я швырнул в болото пистолет и проклял третью систем
у. Мне сейчас тоже плохо, хотя достал другой пистолет: не могу же я умереть
с голоду, а явиться в милицию боюсь. Но мне плохо. Мне очень плохо. Третью си
стему вычеркнул.

* * *

Судьбе было угодно, чтобы я разбил свое сердце… Заодно я разбил еще вазу. И
так, разбилась ваза и сердце. Может, это смешно. Мне Ц нет. Это было в Таллин
е, куда меня привели кое-какие неотложные дела, ведь у бродяг всегда есть
делишки. Справившись с ними, я слонялся по городу, что для бродяги, когда у
него нет забот, когда его кошелек наполнен хрустящими бумажками и он уве
рен, что правосудие не ходит по его пятам, самое увлекательное занятие. То
лкаясь среди людей, я размышлял о них, стараясь отгадать, кто из них что из
себя представляет, что у кого на душе, что за душой;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76