* * *

Кричит где-то громкоговоритель, звонят какие-то колокола, гремят цепи, о
пристань лениво плещут волны, греясь под лучами теплого солнца. Тепло. Хо
рошо тут сидеть, на штабелях древесины, и мечтать о далеких странах, откуд
а пришли в этот порт и куда уходят корабли, стоящие у пристани. Сидеть, меч
тать… А спать? И спать, наверное, надо здесь же. Где же еще? Ночи сейчас уже х
олодные. Но ведь спят же тут люди, стало быть, и я могу. Хорошо бы в той каюте,
но ее у меня отняли какие-то оборванцы. Пришел я в каюту, а там развалились
эти двое Ц оборванные, обросшие, грязные. «Что тебе тут надо? Ц спросили.
Ц Катись отсюда». В моей чистой каюте воняло, как в хлеву, табаком и потом.
Лорелее, подаренной Уго, прилепили к губам папиросу. Я сказал им, что это м
ое жилье и что заявлю в полицию, если они не уберутся. На это оба засмеялис
ь, и один накрыл мое лицо своей сто лет не мытой, вонючей пятерней. Я, разуме
ется, убрался. Не идти же в самом деле в полицию, смешно. Какое дело полиции
до всего этого. Оставил им одеяло и подушку без наволочки. Еще хорошо, что
моя единственная одежда Ц рабочая и выходная Ц всегда при мне. Других т
аких кают поблизости нет. Остался я без жилья.
Бродя по территории порта, набрел на большие штабеля досок и прочей древ
есины. Тут ютились какие-то люди, мало отличавшиеся от двоих в моей каюте.
По их примеру я и забился в наиболее уютную щель в штабелях. Собственно го
воря, в порту всегда найдется, где переночевать. Здесь множество спрятан
ных от нескромного глаза и прежде всего от сторожей и полицейских укромн
ых уголков, где можно поспать, но где тебя могут и раздеть, если покрывающи
е твои ребра тряпки заслуживают этого.
Утром я пошел в «Гонолулу», и тамошняя повариха меня накормила. Вечером н
адеялся в «Барселоне» увидеть Уго и рассказать ему об этих наглецах. Мож
ет, Уго придумает, как от них избавиться, но Уго я не встретил, потому что ме
ртвые не посещают «Барселону» и вообще они не ходят.
Ц С ним свели счеты,Ц сказала Илона и добавила: Ц Не проболтай Эве, она н
ичего не знает. Чего доброго, закатит истерику, она такая.
Да, Эве нежная… Но все равно же она когда-нибудь узнает. А я еще думал, что о
ни поженятся… Я спросил, как это сделали, то есть как «свели счеты», но Ило
на отмахнулась Ц незачем тебе это.
А Эве ничего не знала, пришла на работу веселая. Ее шутки и смех звучали до
тех пор, пока не случилась история с этим противным кошельком, которого н
е брали ни я, ни Эве, разумеется, а также ни Илона. Никто его не брал, больно н
ам это надо. Его, наверное, не было совсем, а это гадина приставала к Эве, кри
чала, что был кошелек, что его украли. И опять Эве…
Сперва пришел Кнут с номерком и сказал, что в кармане пальто должен быть к
ошелек. Эве перевернула все карманы Ц никакого кошелька нет. Она протян
ула пальто Кнуту, чтобы тот убедился Ц нет кошелька. В это время появилис
ь из зала почтенный лысый господин и еще более почтенная дама. Господин б
ыл просто почтенный, но дама… отвратительная, не женщина, а просто ведьма,
она держалась так, что, глядя на нее, можно было подумать, будто на свете су
ществуют лишь считанные люди: во-первых, она и ее лысый супруг, ну и еще там
пара министров, несколько миллионеров…
Ц Как, в кармане нет кошелька?! Ц прорычал господин глухо. Ц Что за шутк
и?! Ц ревел он, набирая силу. А дама тут же заключила, что если в кармане кош
елька нет, значит, его украла эта «девка». Она показала на Эве. Эве уже давн
о начала дрожать, даже Илона, обычно не теряющая равновесия, казалась нап
уганной. Еще бы! Обвинение в краже Ц что может быть хуже. Но Ц удивительн
ое дело: Эве такая красивая, у нее, да и у Илоны тоже, такие честные глаза, чт
о если на кого из присутствующих могло пасть подозрение, так это на меня. М
не кажется, один я соответствовал представлению о жулике, способном зале
зть в чужой карман. Но дама кричала на Эве, называла ее разными мерзкими пр
озвищами и требовала, чтобы сейчас же вызвали полицию.
Никакого кошелька не было, господин его, видимо, забыл дома или потерял гд
е-нибудь, никто его не брал Ц это было ясно. Но мне было ясно и то, что Эве ни
чего не сумеет доказать, и я сказал им всем, что кошелек взял я. Обер-кельне
р Кнут вытаращил глаза. Я еще раз крикнул им, что это я взял кошелек и что он
и все гады и сволочи. Кнут собирался что-то сказать, но его опередила дама,
она схватила меня обеими руками за волосы и трясла изо всех сил.
Ц Ублюдок! Паршивец! Воришка! Ц кричала она, вырывая мои волосы. Илона и Э
ве стояли словно парализованные, господин же предоставил всю инициатив
у своей супруге. Кнут побежал, очевидно, звать герра Бруно. Мне было больно
, я был зол, о, я очень разозлился. К тому же я знал, что ничего хорошего меня н
е ждет, и еще я так возненавидел эту тварь, вырывающую мои волосы, что плюн
ул ей прямо в лицо. И когда она меня, не переставая кричать, отпустила, одни
м махом перепрыгнул через барьер. Тут прибежали Кнут и герр Бруно. Кнут пы
тался меня задержать, но я ударил его ногой в живот, он упал, а я выбежал в дв
ерь. Так закончилась моя служба в «Барселоне».
Скоро вечер. В «Гонолулу» сегодня не пойду. Во-первых, потому, что совсем о
бтрепался за эти дни и петь в таком виде нельзя. Во-вторых, просто неохота
никуда идти. Разве все же пойти в Банхофлагер… Тоже не хочется. Можно верн
уться на улицу Счастья… Или вернуться домой? Совсем домой… А тепло сегод
ня, солнце хорошо так греет, воробьи ему радуются, волны плещут, и медуза в
сплыла, качается на волнах и греется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76