Он шутил, пытаясь казаться бодрым, но ему было не до шуток. Он рассказал
о своей жене, о работе. Я Ц о своей работе, о том, что тоже очень люблю музык
у.
Ц Скажи, у тебя никогда не бывает угрызений совести? Ц спросил он.
Я признался, что бывает, и рассказал о своих двух системах и о третьей, кот
орую бросил.
Ц Ну, это робингудовщина, Ц протянул он. Ц А почему ты должен так жить?
Ц спросил он опять. Ц Разве тебе нравится такая жизнь?
Чудак человек! Кому же нравится такая жизнь? А впрочем, когда-то эта жизнь
мне действительно нравилась, ведь я же ушел из дома искать приключений…
Только какие же это, к черту, приключения? Это даже не приключения, просто
живет человек, прячется от всех и всего. А во имя чего? Надоели мне они. И пол
учается, что когда-то я их искал, а теперь вроде они меня ищут…
Странно, никогда об этом не думал, но вот зашел в этот номер, нашел этого че
ловека, и вот здесь, на полу, ночью, появились такие мысли, какие никогда ра
ньше не приходили в голову. Я подумал: чего, собственно, я здесь сижу? Я, коне
чно, давно знаю, что мне не следовало бы бежать из дому. И из лагеря я не долж
ен был бежать. Но если бы я не бежал из лагеря, значит, пришлось бы отсидеть
девять лет! За это время и горбатым можно сделаться. Только если бы я не со
вершал побегов раньше, наверное, сидеть бы мне пришлось меньше. Опять «ес
ли бы»!..
Если бы не было Пинкертона Ц я не убежал бы из дому. Если бы не было войны
Ц я не убежал бы в Германию, если бы я не убежал Ц я не расстался бы с мамой
и не попал бы к «лесным братьям», если бы не попал к «лесным братьям», не си
дел бы ни в тюрьме, ни здесь на полу… Так нравится ли мне эта жизнь?
Нет. Но что же мне делать, раз уже нельзя вычеркнуть все эти «если бы»? Если
я сейчас появлюсь в милиции, мне придется сидеть в лагере не девять лет, а,
наверно, больше. А как же тогда Сирье? Она, правда, говорит, что будет ждать в
сегда, что бы ни случилось.
Но разве она понимает, что значит ждать десять лет? И разве она представля
ет себе, кого она дождется через десять лет? А потом, если она не дождется…
значит, я ее больше никогда не увижу? Всё так сложно.
Незаметно мы просидели почти до утра, пока я не спохватился, что мне, навер
ное, полезно будет исчезнуть, ведь я уже успел побывать и в других спальня
х. Предложил ему свою помощь, которую он принял. На том расстались.
Но вот меня занимает вопрос: должен был он принять от меня деньги или нет?!

С одной стороны, он честный человек, не укравший за всю жизнь ни копейки. С
другой Ц жена у него беременна, у него не осталось ни грошa и он в чужом гор
оде.
Как бы поступил я на его места? Я пытался представить себя инженером, арти
стом Ц все равно, не укравшим за свою жизнь ни копейки… И… не получилось.
Я чувствовал себя странно и на вопрос, что бы сделал, оказавшись сам в подо
бном положении, будучи при этом честным человеком, Ц не ответил. Просто р
ешил: «Что-нибудь сообразил бы».
Воровство Ц дело, конечно, рискованное и трудное. Но и работа тоже… всяка
я бывает. Не все люди профессора, директора и не все рабы денег своих. Этот
гитарист несчастный наверняка кое-как концы с концами сводит, и хоть раб
ота его Ц не мешки таскать, он тоже ничего больше не умеет, и отними у него
деньги, что он за дело свое получает, Ц задохнется, как рыба, вынутая из во
ды.
Но постой! Я же просил его, чтобы он мне что-нибудь посоветовал. Он ничего н
е посоветовал. Может, он принял от меня деньги как от человека?..
Очень все сложно, черт побери!

* * *

В этой квартире я был по наколке. Мне сказали, что там есть деньги. По пожар
ной лестнице поднялся на четвертый этаж и взобрался на балкон. Была ночь,
накрапывал дождь. Я снял стекло, открыл дверь и вошел. В квартире было тихо
, тепло, темно. Осмотрел все углы Ц денег нет. Прошел в спальню Ц спящие же
нщины, не разобрал какие. Две кровати, две женщины. Полез под кровать, пощу
пал матрацы снизу Ц ничего не оказалось. Вылезая из-под кровати, увидел о
бувь Ц женские туфли, старые, стоптанные, и детские, тоже старые. У состоя
тельных людей перед кроватью лежат комнатные тапочки, а здесь Ц старые
башмаки… В маленькой тумбочке нашел восемь рублей и мелочь… Разве это де
ньги? Положил на место. Пошел на кухню, увидел на столе письмо.
«Дорогая Карин! Не могу тебе прислать денег до первого. Поэтому постарай
ся протянуть, а там пришлю. Насчет Лейлы не волнуйся, ее там не так уж плохо
кормят. Ей скоро сделают операцию, тогда она и сама не захочет кушать. Ей н
ичего носить не надо. И постарайся ее как можно дольше там продержать. Ты н
е беспокойся, их там кормят хорошо. Она даже поправится, вот увидишь. Насче
т меня не сомневайся, я свой отцовский долг помню…» Брошенная жена.
Подвел меня накольщик, в этом доме не оказалось даже хлеба. Как мне это над
оело! Жил бы я этак пару столетий тому назад, тогда были разные графы, княз
ья, купцы…
С сердцем моим стало плохо, кто-то тянется к нему своей рукой, скребет ног
тями по нему Ц совесть, одно из тех понятий, которых в нашей среде не приз
нают. И правильно делают. Плохо, когда по сердцу скребет совесть.

* * *

Ц А-а-а!
Кто это кричал? Я вскочил как ужаленный. Тотчас кто-то сильно постучал в д
верь. Я быстро оделся, открыл. В коридоре люди.
Ц Товарищ, Ц спрашивают, Ц что у вас случилось, почему вы кричите?
Ц Это разве я кричал? Это не я.
Закрываю дверь. Но кричал я. Мне или мерещилось что-то, или видел что-нибуд
ь во сне… Не знаю. Но это, конечно, кричал я. Потом я лег и скоро уснул. А потом
опять проснулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76