На том мы расстались. Но вскоре после этого я шел вечером через тот же парк
и набрел на шайку молоденьких девчат и парней, сидящих на скамейках в алл
ее. Чей-то голос произнес:
Ц Это тот самый тип…
И передо мной с угрожающим видом стали два молодых парня.
Ц Так, по-твоему, наша компания паршивая? Ц спросил один из них, а все ост
альные вызывающе засмеялись.
Они думали, что мне будет не по себе… Но они не знали, что бить таких щенков
для меня одно удовольствие. Не успели они ахнуть, как я их расшвырял. Потом
мы нашли общий язык. Кто-то сообразил, что я «свой», они стали бормотать из
винения, мол, ошиблись, приняли меня за кого-то другого.
Потом я часто встречал Натку (так звали эту девчонку), однажды она сказала
, что бросила курить. Так ли это? Но она так сказала и при мне никогда не кури
ла. К сожалению, она была уже давно не девочка, следовательно, лишь о дружб
е между нами не могло быть и речи: я был для нее мужчиной, но она для меня не
была женщиной, потому что я любил Сирье.
Постепенно я узнал кое-каких ребят из этой компании, они при встрече со мн
ой стали приветливо здороваться, и вот вчера на улице ко мне подошел паре
нек и сказал:
Ц А Натка-то умерла, завтра хоронить будут. Отец плачет, а мать пьянствуе
т.
Жалко мне ее, она не успела еще пожить, глупышка, о чем-то мечтала, что-то во
ображала и вот умерла, а ее мама пьянствует. Она хотела, чтобы я любил ее, а я
любил Сирье. Так бывает, мы часто любим тех, кто не любит нас.
А южная самба звучит все равно Ц любят люди или ненавидят, живут или умир
ают. Южная самба Ц это жизнь, бесстыжая, милая жизнь, с которой расстаться
никому не хочется.

* * *

Шел по улице и увидел бежавшего мне навстречу человека в приличном темно
м костюме. Опасливо стреляя взглядом по сторонам, он бежал изо всех сил, ст
ремясь оторваться от пожилого полного лысого человека, бежавшего тоже и
зо всех сил за ним. На лице полного человека злоба, глаза устремлены впере
д, в них лишь одно желание: догнать, поймать, уничтожить! Он бежит тяжело, ды
шит часто и хрипло кричит:
Ц Держите! Держите его!
Расстояние между ними не сокращается и не увеличивается. Молодой челове
к в темном костюме перебегает мостовую. Он тоже дышит часто, в его глазах,
беспомощно шарящих вокруг в поисках спасительной лазейки, страх, безумн
ый страх, в них только одно желание: скрыться, спастись. Он исчезает за угл
ом, вслед за ним, по-прежнему хрипло выкрикивая: «Держите! Остановите!», ис
чезает также полный гражданин.
Что мог совершить парень в темном костюме? Конечно, какую-то гадость, инач
е зачем ему было спасаться бегством средь бела дня. Как он бежал… Какие гл
аза… Бог ты мой, какое унижение Ц так бежать, с такими сволочными глазами.


* * *

Темно здесь и одиноко, безлюдно и грустно. Одиночество всегда грустно Во
т там внизу, где светят миллионы маленьких огоньков, Ц жизнь, миллионы жи
зней, миллионы судеб, похожих и непохожих на твою; там, внизу, город, собира
ющийся засыпать после трудового дня; там мир необъятный и сложный. Чтобы
понять его, нужно много знать, а у тебя еще только-только появляются в гол
ове кое-какие мыслишки, совсем еще робкие, неуверенные. Ты здесь высоко, т
очно стоишь во вселенной, будто отделившись от земли в космическом прост
ранстве.
Сегодня я подслушал в вестибюле кинотеатра разговор четырех салаг. Им по
восемнадцать-двадцать лет. Обсуждали между собой, как встретить вора, пр
ибывающего якобы с севера. Решили устроить сбор и преподнести вору деньг
и и как-то достать «ширево», то есть морфий. Этот вор, видимо, наркоман.
Господи, какие наивные! Обсуждают эту проблему Ц где? Ц в вестибюле кино
театра… То, что это глупо, само собой, но как посмотрел я на эти глупые рожи
Ц жаль их стало. Ведь они не знают, что воров уже нет и «закон» давно затоп
тан и забыт. Они еще верят в какие-то традиции Ц в какую-то воровскую чест
ность… Смешно! Какая честность может быть у нечестных людей?
Да, жизнь состоит из миллионов огоньков, у каждого огонька своя судьба, тр
агедия; огоньки гаснут, зажигаются, как и люди умирают, рождаются. А здесь,
где стою я, темно, как в космосе. Но ведь солнце-то есть! Солнце светит днем,
и, чтобы его видеть, нужно уйти из ночи.

* * *

Гостиница Ц дом казенный. Нет здесь домашнего уюта, хотя и чисто, и тепло,
и радио есть. Нет, уют есть, но он не тот, не домашний. Чего-то здесь не хватае
т, чтобы почувствовать себя по-домашнему. Но чего? Наконец придумал.
В любом доме, где живут люди, семьи… имеется будильник. Как можно жить людя
м без будильника? И это Ц тик-так, тик-так Ц звучит так мирно, покойно, обы
денно, напоминая о том, что каждому нужно вставать вовремя, чтобы где-то б
ыть вовремя. Да, когда тикает будильник, кажется, что ты дома.
Я побежал в магазин и купил дешевенький маленький будильничек. Он страшн
о отстает, но неважно, главное Ц тикает. Он тикает и действительно… прият
но. Неприятно лишь то, что он напоминает не только о покое, но и о том, что вр
емя идет… Я не выбросил будильника, а таскаю его с собой в портфеле, где он
не переставая тикает. Однако смешно: вор и… будильник. Куда это годится?
Нахожусь у супругов Сипельгас. Они не знают правды обо мне, как и все люди,
встречающие меня ежедневно. Они знают, что я друг Сирье, и разделяют мое го
ре. Сейчас они куда-то ушли, маленьких муравьишек у них еще нет, и я один. Пр
иведу в порядок свои записи, запишу вот это последнее, а уходя, оставлю их
здесь Ц думаю, здесь они будут в сохранности, куда бы меня ни загнала жизн
ь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76