Ц Эх, хотел бы я не верить…
Шпильман почесал кончик носа. Задумался.
Ц И ведь не проверишь никак, а?
Ц Не «акай»… Почему не проверишь? Проверить можно.
Ц Как?
Ц Ну, пока не знаю. Следующего сна дождаться, к примеру.
Ц А может, лучше и проверять не надо? Я бы на твоем месте пошел к… Да хотя б
ы к святым отцам. Они молитвы почитали бы…
Ц Пойду. Непременно. Когда до истинной церкви доберусь.
Ц А к этим? Ц Олешек кивнул в ту сторону, где, как они помнили, с вечера отд
ыхали у костра иконоборцы.
Ц Да ни за что! Еретики! Мне потом еще и за них отмаливаться?
Ц Как знаешь…
Шпильман пожал плечами. Заглянул в котелок с остатками каши. Потыкал в за
густевшее варево ложкой.
Ц Разогреть, что ли?
Ц Разогревай, а я пойду с рыцарем знакомиться.
Ц Не позавтракав?
Ц А на голодный желудок драться легче, Ц невесело усмехнулся Годимир.

Он тщательно расправил жак, протер пучком травы сапоги, пятерней приглад
ил волосы.
Ц Э, нет, я с тобой. Чтобы шпильман, да такое зрелище пропустил?
Олешек по примеру товарища попытался привести в порядок зипун. Но особо
не преуспел. Попробуй-ка выглядеть красиво, когда вот-вот рукав отвалитс
я. Зато он взял цистру. Осмотрел ее подозрительно, подышал на деку, поелози
л рукавом. Кивнул удовлетворенно. Готов, мол.
Годимир покачал головой укоризненно:
Ц А умыться?
Ц А сам? Ц Музыкант по-прежнему за словом в карман не лез.
Ц Куда ж я денусь?
Они спустились к реке.
На узкой полоске между подмытым берегом и кромкой воды плескались, стоя
на коленях, иконоборцы. Долгополые одеяния они, понятное дело, не снимали
Ц грех голышом красоваться, Ц зато рукава закатали едва ли не по плечи.
Старший из святош, тот самый, с изможденным лицом, что в корчме Ясей одобри
л песню Олешека, сдержанно кивнул рыцарю. Годимир подумал вдруг, что если
рыцарь-у-моста не поверит в его благородное происхождение, можно будет с
ослаться на чернорясых. Но, испытывая внутреннюю, глубинную нелюбовь к п
ротивникам основных догматов Веры, он понимал, что прибегнет к этому сре
дству лишь в самом крайнем, безвыходном случае.
А где же Пархим?
Горшечника нигде не было.
Отмель просматривалась на три десятка саженей вправо и влево. Захочешь с
прятаться Ц не выйдет. Тем паче с конем.
Очень странно и удивительно. Куда он мог деваться? Бросил товар, подводу, у
пряжь…
Ладно, не о Пархиме сейчас думать надо. Не маленький ребенок, найдется.
Годимир зачерпнул полную пригоршню студеной, не прогретой еще солнечны
ми лучами воды и плеснул в лицо. Крякнул. Ожесточенно растер. Зачерпнул ещ
е.
Рядом повизгивал Олешек.
Ц Ух, хорошо-то как! Ух, прямо жжет!
Вода бодрила и придавала ясности мыслям. Нет лучше средства, чтобы позаб
ыть ночные кошмары.
Напоследок Годимир намочил и пригладил волосы. Сдул брызги с усов. Тепер
ь хоть на бой, хоть на пир идти можно.

* * *

У бело-красного шатра их встретил зевающий малый в стеганом гамбезоне
Гамбезон Ц
длинный (до колена) стеганый поддоспешник. Надевается под кольчугу, но мо
жно использовать и как отдельный доспех.
. Вздернутый нос и румяные щеки парня Ц оруженосца по всей видимос
ти Ц пятнал серый пепел. Не иначе, раздувал угли потухшего за ночь костра.

Ц Кто такие?
Годимиру уже начал надоедать этот немудреный вопрос. Сколько раз он слыш
ал его только за вчерашний день? Но словинец сдержался и ответил степенн
о, как и подобает человеку благородной крови:
Ц Я Ц рыцарь Годимир герба Косой Крест из Чечевичей. У меня есть дело к т
воему пану.
Ц Рыцарь? Ц недоверчиво вскинул бровь оруженосец. Ц Что-то не очень…

Ц А в лоб? Ц вкрадчиво поинтересовался словинец.
Парень вздрогнул. Похоже, от слов рыцаря повеяло чем-то до боли ему знаком
ым. До боли. В первоначальном смысле этого выражения.
Из-за шатра вышел еще один слуга. Докрасна обветренное лицо, седые усы и з
ачесанные назад волосы. Он вполне мог оказаться приставленным еще с малы
х лет к будущему бело-красному рыцарю дядькой. Холил, заботился, учил в се
дле сидеть, с охотничьими псами и соколами обращаться, а позже остался пр
и пане верным, преданным слугой.
Он зарычал на оруженосца:
Ц Лясы точишь, бездельник? А вода не согрета! Я тебя!..
Ц Да вот, дядька Жит, Ц виновато развел руками паренек. Ц Пришли тут… К
пану Тишило, говорят.
Ц Разберусь. Иди работать!
Пожилой слуга приблизился к Годимиру и Олешеку. Долго рассматривал их, п
рищурив ясно-голубые, выцветшие с годами почти до белизны глаза. Ну, прост
о не глядел, а изучал, как хороший кузнец изучает стальную заготовку, кото
рую намеревается превратить в меч. Казалось, не пропустил ни одного пятн
ышка на одежде, ни единой латки или незаделанной прорехи. Хоть Годимир и с
читал свою одежду добротной, относительно новой и вполне чистой, ему зах
отелось спрятаться или прикрыться руками, как прикрываются деревенски
е девки, купающиеся в пруду после тяжелого дня на жатве, перед глазами пар
ней-охальников, засевших в кустах. А про шпильмана, с его убожеством, кото
рое когда-то звалось зипуном, даже думать не хотелось.
Следует отдать должное наметанному глазу Жита. Он безошибочно определи
л в Годимире человека не черной крови.
Ц Так это ты, паныч, к нашему пану Тишило в гости напрашиваешься?
Ц То есть как это Ц «напрашиваешься»? Ц стараясь придать голосу как мо
жно больше холода, проговорил словинец. Ц Твой пан для чего тут, у моста, п
оселился?
Ц Ну, не поселился, а…
Ц Я спрашиваю, для чего? Ц загремел Годимир. Ц Отвечай, холоп!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97