Бур
ую землю устилали сломанные и засохшие папоротники. Терпко пахло смолой
-живицей.
Годимир бежал.
Бежал давно, о чем свидетельствовали огнем горящие легкие и предательск
ая дрожь в коленях, кровь, пульсирующая в висках, и цветные сполохи перед г
лазами.
Какой-то неумолимый страх, преследующий по пятам, гнал его под мрачным по
логом. Страх, который нельзя услышать Ц ведь в ушах отдается только шоро
х его шагов; нельзя увидеть Ц нет вокруг никакого шевеления, не мелькают
ничьи тени; нельзя пощупать руками Ц как потрогать невидимое и неслышно
е?
Что можно противопоставить врагу, которого нельзя встретить лицом к лиц
у, честной сталью? Ничего. Остается или умереть, или спасать свою шкуру поз
орным бегством.
И Годимир бежал.
Бежал, отдавая все силы бегу. Некогда даже оглядеться по сторонам, но чуть
е, упреждающее опытного воина об опасности, подсказывало Ц промедление
смерти подобно. Нельзя задерживаться ни на миг.
Что это за лес?
Как он здесь оказался?
От кого бежит?
Вопросы слишком сложные, на ходу ответа не найти, а остановиться нельзя.

Скорей, скорей!
Не сбиться с ритма, не потерять дыхание…
Оружия нет. Да и немного из него выйдет толку в бою с неизвестностью. Даже
лучше Ц нет лишнего груза.
Сильнее толкнуться, взмахом руки помочь телу покрыть большее расстояни
е, твердо поставить ногу. Не оступиться. Не упасть.
Лес кончился внезапно.
Бугристые, шершавые стволы словно шагнули назад, вытолкнув человека на г
олый обрыв. Внизу, на расстоянии двух, а то и двух с половиной саженей раск
инулась черная, гладкая, как натянутый платок, равнина. Безжизненная. Ни д
еревца, ни кустика.
С разбегу рыцарь вылетел на самый край обрыва. Замахал руками, стараясь у
держаться, не упасть. Ему удалось остановиться, выгнувшись назад и запро
кинув голову к темному небу, измазанному полосами серых туч, как стол в ко
рчме следами грязной тряпки. Но тут край обрыва, сложенный, как видно, лесс
ом или супесью, обрушился под ногами, и человек полетел вниз, нелепо каркн
ув для пущего сходства с подбитой камнем вороной.
Плюх!!!
Равнина при ближайшем знакомстве оказалась бескрайним озером липкой г
рязи. Вязкой, вонючей. Такой смрад, должно быть, стоит в Преисподней, где му
чаются нарушившие заповеди Господа грешники.
Черная жижа… Да нет, жижей ее назвал бы лишь полный болван. Больше всего эт
о было похоже на поднявшуюся опару, только буро-черного цвета. Грязь цепл
ялась за одежду, за руки, за волосы. Налипала, обволакивала, сковывала движ
ения. Хорошо, что на дно не тянула в отличие от обычной болотной трясины. Н
о и вырваться, освободиться не давала тоже.
Как муха в меду…
Пришедшее в голову сравнение могло бы позабавить Годимира, но в ином мес
те и в иное время. Сейчас не до смеху. Окончить жизнь в липком, вонючем… тьф
у ты… язык не поворачивается дать приличное название.
Внезапно смазанная тень пронеслась перед его глазами.
Это еще что?
Тонкая девичья фигурка мягко опустилась на блестящую поверхность озер
а. Не провалилась и не прилипла. Черная грязь лишь слегка подалась, прогну
лась, и не более того.
А девчонка… Нет, не девчонка. Хоть и похожа на человека, но нелюдская повад
ка прослеживается в каждом движении: в поставе ног, в повороте головы, в по
ложении рук. Смуглая с прозеленью кожа, черные волосы тоже отливают изум
рудным сиянием.
Старая знакомая…
Хотя какая там знакомая? Годимир ведь так и не понял, кто приснился ему про
шлой ночью. Но если тогда приснилась, то значит и сейчас он спит? Или нет?
С одной стороны, таких лесов, таких озер нет от самой северной из известны
х рек, быстрой и холодной Бейды, до песчаных пустынь, ограничивающих земл
и Басурмани с юга. Но, с другой стороны, ощущения такие настоящие. И запах с
молы, и вонь болота. Шорох пожухлого папоротника под сапогом, топот подош
в о землю. Шуршание оседающего откоса, липкое тепло грязи… Хоть бы ущипну
л кто! Ан некому. Вернее есть Ц смуглая, зеленокожая красотка, но она щипа
ть не собирается. Скорее укусит. Вон, прошлый раз какие клыки показывала…

Существо приблизилось, осторожно переставляя ноги Ц видно, все-таки бо
ялась провалиться. Улыбнулась. Лучше бы она хмурилась! От такой улыбки му
рашки по коже бегут, и даже в жару озноб пробирает.
Эх, проснуться бы! Если это действительно сон…
Годимир дернулся изо всех сил, памятуя, что давеча ему удалось проснутьс
я, забарахтался, забился выброшенной на берег севрюгой.
Как бы не так!
Ничего не получилось. Только сильнее завяз. Вот уж точно Ц муха в меду. Бе
змозглая тварь, забывшая об осмотрительности в погоне за удовольствиям
и!
Зеленокожая наклонилась, протягивая перед собой раскрытую ладонь. На пе
рвый взгляд Ц ладонь как ладонь, пальцы как пальцы. Ни тебе когтей-крючье
в, ни перепонок жабьих. Единственное, что удивительно, Ц никаких линий, о
бычных для любого человека. Кожа белесая, гладкая-гладкая.
От ладони в лицо Годимиру ткнулась волна сухого жара. Гораздо меньше он у
дивился бы, ощутив могильный холод. Но воздух согревал, обволакивая голо
ву, и… И уносил боль, вгрызавшуюся острым буравом под темя, распиравшую Ц
вот-вот лопнут на сотни осколков Ц виски.
А потом нелюдь снова улыбнулась, пуганув в очередной раз острыми клыками
, и дунула, забавно вытянув почти черные губы трубочкой.
Вроде бы легонько подула, но рыцарь почувствовал себя словно во время бу
ри. Заслезились глаза, взъерошились волосы, в ноздри ворвался вместе с си
льным ветром непривычный аромат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97