Присоседился!
14
Фея в трауре. Жора нагло изменил. Прикинулся дурачком — обстриг космы.
Говорит — люди смеются.
Жора, очевидно, не соврал. На базе работают простые, симпатичные люди: грузчики, шофера... Может, кто и посмеялся.
Фея из-за этого слезы глотает, я же ума не приложу. Такую пышную гриву ощипал! Малахольный!
15
Пошел в науку к Фее — изучаю западноевропейские танцы. Прекрасно! С утра до вечера натопаюсь — не надо и аппетитных капель. Бабуся и мамуся удивляются и не могут надивиться — одним махом килограмм колбасы уплетаю.
Одна беда, один недостаток — не туда ноги несут. Неуклюже топчусь, прыгаю, как слон. Порчу пол, топчу подруге ноги.
Фея терпит... Терпит во имя культуры
Продолжаю топать по полу и пугать соседей. Пол терпит, соседи — нет.
Соседка Катерина кричит на весь двор, протестует:
— Какая чертяка эту тангу выдумала! Скоро стены развалятся!
Зато я духом не падаю — пусть ругают! Фея обещала бранные нападения компенсировать — на стадион устроить. У нее там своя рука. Родной дядя — ветеран движения болельщиков... Должность высокая: с дубиной вдоль высокой ограды ходить и наблюдать,— кто сидит на ограде и без билета кричит: «Бей по воротам!..»
Пора уж подыскать какую-то работу по душе!
17
Новость! Жора учинил на базе переворот. Посреди дороги разбросал пакеты и заявил завовой помпадурше:
— Мадам, я вам не лошадь!
Весть эта кометой влетела в комнату.
Мы как раз разучивали нежное, плавное танго «Аист принес ребенка», и вдруг как гром с ясного неба — Жора перековался... Раскритиковал в газете завбазой. А сам слесарем на завод устроился.
Фея ударилась в истерику:
— Нахал! Это ж он, невежа, зава раскритиковал, свата, брата, татуся и дедуся... А я его любила... Я его выдвигала...
Я тоже попал в разряд невеж. На сомлевшую девушку приличную порцию воды плеснул. Прямо из ведра и плеснул.
Недотепа, всю девичью красу испортил. Смыл краски с бровенят, сполоснул и с губенят.
Помирились.
13
Сам не пойму — отчего меня, взрослого парня, тревога разобрала? Чего-то ищу — и сам не знаю.
Лягу — не лежится, и сон не в сон. Думаю и думаю: какая же сила повлияла на когда-то щеголеватого Жору?
Какие жизненные факторы вот так всколыхнули парня гуляку?
Вот передо мной лежат два письма. Фея пишет:
«Папуня и мамуня свою любимую доченьку щедр одарили. Выделили деньжат на путешествие: Одесса Ялта — Сухуми. Покатим, мой патлатый хулиганчик?»
Жора проще написал: «Сема! Друже! Принарядись, побрейся, состриги патлы и сюда ко мне, на завод, двигай. Вот здесь настоящая школа жизни».
Галина тоже советует:
— Иди, Семочка, учиться жить.
Читаю и, как тот былинник, не могу угадать — куда?
Люди добрые! Вас спрашиваю: куда и с кем?
«ОПРОВЕРГАТЕЛИ..,»
Газета воспитала многих хороших смехотворцев. Воспитала она и меня, простого деревенского парня.
Незабвенный Остап Вишня, долго и плодотворно работавший в газете, не раз призывал молодых авторов:
Идите в газету. Идите и перья свои справедливым гневом оттачивайте!
— А может, и не отточим?
Отточите! Не святые горшки обжигают!.,
- А мо...
— Никаких «может»... Душой к слову припадайте, сердцем теплым его согревайте, и оно, ваше слово, заго-рорит живым народным языком. Засмеются люди, заскулят казнокрады, бюрократы...
Так вот, значит, и я начал душой к слову припадать, сердцем каждое слово согревать.
Конечно, всякое бывало... Греешь-греешь, а оно, то самое словечко, возьмет да и остынет... Значит, не на всю силу теплом согревал. Оно ведь в жизни — как на долгой ниве: то перегреешь, то недогреешь...
Бывало, ты кого-нибудь пером хорошенько огреешь, но бывало, что и тебя без пера подходященько грели й разогревали... Да еще и как грели! Мама моя! Даже в пот бросало!
Кропотливая, но благородная работа. В газете мне частенько приходилось касаться сюжетов на деревенские темы. Скажем, как правление колхоза заседает и протоколами силос заготовляет или над какими сортами трав зимой больше всего задумывается фуражная корова.
Коровы силос ждали-ждали и, не дождавшись, взяли и взбунтовались... Рационы и протоколы языком слизали...
Написал я об этом в газете, а те правленцы взяли и «опровергли...».
Опровергатели — народ энергичный, настырный. В юмореске «Подталкивали и к соскам губами припадали» писалось: «Участники рождественских праздников солили-солили и пересолили... Охмелевшие волхвы с криком и гиком кольями подталкивали серую трезвую корову на третий этаж. Исследовали, не потекут ли в двадцатом веке от рождества Христова, да и еще на третьем этаже, из сосков вместо молока капли первака...»
Опровержение прилетело на следующий день. Сетовали и упрекали автора: «Клевета! Наговор! Мы ведь не корову, а козу толкали...»
Признаюсь: никогда не чурался и не обходил антирелигиозных тем,
Как-то я вместе со своим хорошим другом, коллегой по сатирическому перу, поехал в отдаленный хутор. К слову сказать, человеческими умами там внезапно завладели экзархисты и автокефалисты.
Вот мы и попытались статистически показать, к каким сногсшибательным фокусам ведет честных, хороших людей вот такое овладение...
Для статистики заполнили графы: а) сколько закололи поросят на пасхальные праздники; б) сколько зажарили кур; в) сколько ощипали гусей; г) сколько начинили колбас; д) сколько наготовили рубцов...
В графе «Напекли и наварили» борщей не считали, а записывали лишь то, что к борщам и рубцам кипятилось и варилось... Вот так и записали: «Наварили и накипятили: а) три ведра свекольной; б) два ведра пшеничной; в) два ведра из прочего зерна;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80