Убегают... Конечно, пробовали и на меня писать: «Кому муха шепчет в ухо?» Так я же не промах. Сажусь и на машинке выстукиваю. Цок — коллегии... Цок — комиссии. Цок-цок — подкомиссии... Кому я писала? Кому я шептала? На кого клепала?.. Проверили — рука не моя. Слышишь, Спири-доновна,— не моя! Все бумажки составлял и руку свою прикладывал комарик! А муха чиста-чистехонька...
— Ох, моя ты правдоокая! Сам бог послал мне такую советчицу! Черкни, голубушка, на двух моих заклятых врагов. Оглуши их, анафемских, под псевдонимом... Не секрет, я варю... Варю на совесть. Кто хлебнет —чихает. Двуствольно чихает... Огненная продукция, до самого нутра доходит... Правда же! Ей-богу, правда. Так вот я сварила, вскипятила и побежала к проходной на благовещение. Стою угощаю... Мне ведь все равно, кто православный, а кто неправославный. Выпьет, десяточку сунет,—значит, нашей веры... А этот ваш долговязый подошел к моим кошелкам — и хвать! Ты его, Муся, знаешь. Он у вас на контроле стоит...
— Ефим Ефимович? Такой, в кожаной фуражке?
— Он, он... Щупал-щупал, проклятый, и что же ты думаешь — нераспечатанную посудину нашел. «Нечестно, говорит, нечестно». И вылил, сукин сын, первачок на землю, а бутылочку конфисковал. «Куда же ты, спрашиваю, праведник, бутыль забираешь?» Холера, говорю, ему в бок, если он был когда-нибудь честным! Напиши, голубка, в самую высокую комиссию, напиши. Пиши так: это издевательство! Это разбазаривание дорогого продукта... Пусть оплатят трудоднями. Я три дня и три ночи варила.
— Три ночи не спала? Это ж, Спиридоновна, сверхурочная работа!
— Правду говоришь, голубка, ей-богу, сверхурочная... Не дремала и ие спала, по каплям собирала... За писывай и другой случай. Несу я на вербное воскресенье ведро... Кто бы мог подумать, что несу в подойнике вербное удовольствие? Нашлись же такие, что подумали. Попался один такой окаянный. Тот, что учит: «Не пейте,,.
Не курите... Не сорите...» Он в том учреждении работает, где и ты.
— Семен Семенович?
— Да, да... Взял подойник и нюхает. «Не будь, говорю, тем, чем твой отец был. Не нюхай, а наклоняй и пей. Вот тогда она и полезна...» — «Я, отвечает, этого стрихнина не пью!» Позвал понятых и забрал меня вместе с подойником. Я в крик: «Где же правда?» А они отвечают: «Мы по правде делаем. Портить свеклу не позволим!»—-«Господи! — кричу.— Чгоб вас столбняком выправило, как вы по правде делаете! Праздничное удовольствие забираете!» Черкни, голубка, в свою дистанцию — обижают муху-чернуху!
— Я, Спиридоновка, в той дистанции не работаю.
— Почему же ты там не работаешь?
— За нервность сняли. Очень я унеррвенная стала. Я утром то волосы в порядок приведу, то брови наведу, прихожу, а посетителей — полным-полно. Тому это, тому то... Третьему пятое, четвертому десятое. Ты им расскажешь, ты им в рот положишь. По буквам прочитаешь: «ЦНУ направило в МНУ... А МНУ написало письмо в ПНУ: угодили или ни тпру ни ну? Понятно?» — «Нам, отвечают, не много надо — стекла вставить».— «Говорят вам, прием закончен!»
Стоят. Так я как закричу на всю приемную: «Не играйте на нервах!..»
Крикнула тоненькая, зелененькая да от собственного крика и шлепнулась на землю. Чернющая, толстющая схватила свои монатки — и наутек.
Но ее по запаху узнали:
— Спиридоновна! Куда? Толстющая завопила:
— Не трогайте меня, гром вас убьет! А понятые:
— Мы грома, Спиридоновна, не боимся. А зла людям не делай — зелье не вари!
ВЫ ПРИБЫЛИ НА ФЕРМРР
Чудесная колхозная природа. А какой душистый, чистый воздух — аромат! Озон! Дышишь, и дышать хочется. Как говорила моя тетка Явдоха: «И еще б дышала, да некогда».
Значит, вы прибыли на ферму. Доярки вам и рассказали — поделились чудным и смешным.
...Доярка Оксана от хороших коров перешла к плохоньким. Заявления не подавала и резолюции не ждала.
Взяла без резолюции и перешла.
Начала «отсталых» коров кормить, поить и ласково за ними присматривать. И «отсталые» коровы поправились. Стали хорошими коровами.
По удою молока доярка Оксана снова передовых подруг догнала и перегнала.
Вот здесь-то и вплелось то смешное, то удивительное.
Хорошие руководители с хорошими, пожалуй, и мыслями зачастили в автомашинах на ферму, начали к Оксане наезжать.
Подкатит человек на колесах, снимет шляпу и спрашивает:
— А где же ваша славная доярка Оксана?
— Доярка Оксана?—переспрашивают.— Она там, там... Вон! Коров доит...
— Будьте любезны, позовите! Позвали.
— Здравствуйте! Будем знакомы. Вы — украшение колхозных степей. Садитесь, поговорим.
Уехал один, приехал второй, просит:
— Позовите. Позвали.
— Здравствуйте! Вы — красота степная! Садитесь, поговорим!
Третий, четвертый, пятый... Зовут да все спрашивают:
— А окна у вас застеклили?..
— А новую кровать приобрели?..
— А рано ли поднимаетесь? А пьете ли парное молоко?
За хорошими руководителями и хорошие фотокорреспонденты нагрянули. Фотографируют коров анфас, В профиль, фотографируют и с тыла.
Просят — подержите хвост (чтобы ваша корова не стеганула хвостом по лицу).
В газете появилось фото — одно, другое... С надписями: «Принцесса легла», «Принцесса жвачку жует»...
Внизу, под фото, обстоятельная производственная аннотация: «Фуражная корова Принцесса. Рекордно доится на все четыре дойки. Дала молока пять тысяч литров. В следующем году обещает дать шесть тысяч. Берите пример!..»
Фото не маленькое, фото светленькое. Четко обрисованы копыта, ноги, рога... Вымя снято крупным планом. Мол, смотрите, люди добрые, какое упругое вымя,— божьей росой коровка напрягла!
А вон там, вдали, в самом уголке широкого фото, маячил белый платочек.
Кроссвордный платок:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80