Осмелел, начал читать стихи соседям. Вдруг — нежданная напасть. Меня в то время не было дома, когда в нашу хату ворвались три здоровенных рожи — урядник, жандарм и какой-то сыщик в штатском.
Первым к матери подступил волостной урядник.
— Где та,— спрашивает,— веселая прокламация, которую Сашко читал?
Мама, простая, неграмотная крестьянка, сразу сообразила — лютая вьюга повеяла!
— Какая прокламация! И что оно такое — поется или играется?
— На губах играется, бестолковая!—перебил жандарм.— Где книга, которую твой сын читал?
Мама спокойненько сняла с матицы новенький, но запыленный Часослов и подала:
— Вот эту книгу Сашко читал. Так хорошо, так душевно читал. Ей-богу, бабы слушали, всхлипывали и плакали.
Часослов перехватил сыщик. Раскрыл да как швырнет в лохань:
— Что ты нам, старуха, очки втираешь? Нашла дураков!
А мама загоревала:
— О боже, боже! Святую книгу в лохань бросили... Стыда у вас нет!
На маму накричали и строго-настрого приказали привести меня в волость.
Ушла из хаты верноподданная троица... Мама же, не теряя времени, послала за мной двух меньших братьев— Ивася и Петруся, а сама огородами-огородами вышла навстречу.
Встретила и спрашивает:
— Сашуня! Где та книга «Думи М0i, думи мои..»? Спрячь, сыночек, спрячь, дорогой. Приходили урядники-собаки, спрашивали, где она.
Я мигом в сарайчик: томик лежал там в кошелке. Мама дала мне чистый-чистый рушник, я опрятно завернул «'Кобзаря» и спрятал в овине за перекладиной.
Дома думали, волновались — как быть?
Отец настаивал на своем:
— Отдай ту книгу, ведь это же приходили черти рогатые... Не отступятся...
Мама повторяла свое:
— Не отдавай, сыночек, не отдавай. Спрячь! Дорогая, святая книга. Важнее Часослова. Пойдем, сынок, в волость.
Когда пошли в волость, мама напутствовала меня:
— Скажем неправду, сынок, бог нас простит. Скажешь: «Кто-то дал, я взял, прочел и порвал».
Так я и сказал. Поверили или не поверили мне, но отпустили.
Однако еще не раз какое-то привидение в окна заглядывало...
з
Весна тысяча девятьсот четырнадцатого года...
Знаменательная дата: сто лет со дня рождения великого Шевченко.
Становые и волостные церберы тянут носы к самому порогу. Нюхают — не послышится ли из хаты:
...Оглухли, не чуготь; Кай данами мшяються, Правдою торгують...
Но бдительные фараоны все-таки не устерегли нас. У ветряка, на самой высокой горе, кузнец Степан Черпак вслух на память читал:
...Схамешться! Будьте люде, Бо лихо вам буде. Розк>ються не хабаром Заковат люде...
Волостные и становые ищейки всюду вынюхивали — кто читает Шевченко, что читает, где?.. Крестьяне отвечали:
— Слыхали, Степан читал что-то хорошее. Ага, вспомнил... Оно ведь так: и деткам смолоть надо, и переживаешь,— а хватит ли чем посеять? Думаешь, хватит ли зерна засеять ту десятину? Да!.. Так эге ж... Вспомнил... Читал Степан, чтобы образ божий грязью не оскверняли...
Другие говорили иное:
— Вроде о Днепре рассказывал. Хорошо и ласково рассказывал. Жаль, что вас не было.
Окончательно волостных успокоила тетка Мотря:
— Повезла я, значит, смолоть пол мешка. Не думайте, что лошадьми или на коровах повезла. Взяла свой возок и своими ногами и своими руками повезла. Ни у кого ни рук, ни ног не занимала. Не буду от вас скрывать: хлеб взяла в долг. Вот хлеб, взятый в долг, и повезла. Так вот я и послушала Степана, спасибо ему. Ох и хорошую проповедь сказал. Говорит, немцы кругом поналезли, картошку нашу едят, и если волостное начальство не досмотрит, то и волость съедят...
Становой пристав удовлетворенно буркнул:
— Справедливо человек говорит..?
4
Адепты веры христианской и свою поганую руку к величественно-огненной поэзии протянули. С амвона кричали: «По селу бродит антихрист! Бунтарские слова произносит, «Расковывайтесь!» — призывает! Крещеный люд с венценосной тропы сбивает».
В те годы — годы империалистической войны—в село частенько приезжали односельчане: рабочие —печатники и железнодорожники.
Приезжали и крестьянам читали:
...Оглухли, не чують;
Кайданами мшяються,
Правдою торгують.
I господа зневажають,—
Людей запрягають
В тяжкi ярма. Орють лихо,
Лихом заслвають,
А що вродить? Побачите,
Якi будуть жнива!
По селу пошла молва:
— Тарас Шевченко... Пророк... Апостол!.. Это его паны обидели. Из библии выбросили.
На зеленой неделе поп Иоанн проповедь произнес:
— Православные! Не верьте выдумкам антихриста! Тарас Шевченко богохульник! Бунтарь! Нет его в списках апостолов!..
А люди не соглашались:
— Врет, патлатый!.. Ей-богу, врет! Шевченко — пророк! Послушайте, к какой правде призывает:
...Поховайте, та вставайте, Кайдани порвiте I вражою злою кров'ю Волю окроште.
5
В селе шли очередные церковные поборы. Впереди, в шелковой черной рясе, из хаты в хату быстренько перебегал отец Иоанн, за ним рысцой поспешал дьяк, за дьяком пастырские кони шли и пастырскую подводу с дарами везли.
Отец Иоанн быстренько вбежал в хату кузнеца Черпака и остановился в изумлении: в красном углу, убранный цветами, висел портрет Тараса Шевченко.
— О святотатство! — крикнул ошалелый поп.— Раб божий, богохульствуешь?
Скажем правду: у кузнеца Черпака не кулак — кувалда. Он поднес эту грешную кувалду под святые пастырские очи и предупредил:
— Батя! Никому ни слова! Нсиесли, не дай боже, ляпнете — пойте аминь!..
Батя с перепугу долго крепился, но не стерпел — сановным сатрапам все-таки подал молитвенную петицию: «Степан Черпак—-анафема! Православное вер учение отклоняет, а крамольные стихи крамольного Ше ченко всем крестьянам читает...»
Черпака угнали на фронт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80