И больше не встал.
Уважительно, с печалью в сердце старший брат предал земле меньшого брата. На собственные деньги купил свечек, из собственного дерева сколотил новенький гроб, сварил две мисочки поминальной кутьи из прошлогодней пшеницы... Больше фунта наскреб...
На собственной арбе дорогого брата на кладбище отвез. Не пожалел щедрого магарыча копавшим могилу:
— Пейте, люди добрые, и выкопайте родному брату могилу поглубже.
На могиле Кондрат долго крепился, потом не выдержал, залился горючими слезами и, скорбно склонившись над дорогим прахом, зарыдал на все кладбище:
— Лежи, брат! Пускай тебе земля будет пухом. Лежи спокойно, не волнуйся! Твоих осиротевших бычков я приголублю по-братски. Найду для них тихий уголок.
Дома стал на колени перед образом Спасителя и прочувствованно шептал: «Боже, боже, какой ты справедливый! Твоя щедрость непостижима. Спасибо тебе, господи, за совет — мы честно разделили наследство!»
С новым божьим даром пошли новые заботы, новые хлопоты. Земля требует неустанного беспокойства, досмотра. Пятьдесят десятин одними молитвами не засеешь, не обработаешь. Требуются руки, заботливые трудовые руки. Ради хозяйства Кондрат Комар ограничил себя во всем, стал бережливым, даже скупым. Даст в долг пуд хлеба — просит вернуть два. Берег свое добро, не допускал убытков. Одолжит гнилой картофель — не отдают. Вечерком станет под вдовьим окном и клянчит: «Отработай, голубка! Не отработаешь — хату сожгу!»
День и ночь следил за тем, чтобы не разориться, все думая — как бы расширить границы своих пятидесяти десятин.
Наловчился ставить капканы возле копен. Поставит капкан, а сам спрячется, поджидает. Высматривает, скоро ли голодный сосед попадет ногой в капкан... Хорошо знал: где нога, там и рука.
А руки, ох как нужны дешевые рабочие руки: пахать, косить, хлеб возить.
Услышав вопль: «Ой-ой! Поставил злодей силок для одной ноги, а схватило обе», Комар тихонько вылезал из засады, и вид его на глазах менялся. Лицо у кулака становилось угодливым, смиренным.
Вот кто умел искусно перевоплощаться. Глянет вправо— черт чертом. Повернет морду влево — ангел небесный.
— Чего, сосед, вопишь? Бегу. Спешу. Спасаю. Снимай рубашку.
— Помилуйте. Да она вся в дырах, рваная.
— Пусть бог тебя милует. Снимай. Раздевайся поскорей— и помиримся. Грех свой отработаешь в жниво. Ты будешь косить, а жинка вязать... Гляди, и тебе один-другой сноп перепадет. И детей приводи, детки все лего забавляться будут. Хватит забот и детям твоим...
i2
Привередливому хозяину никогда ничем не угодишь. То работаешь мало, то ешь много.*.
Чуть-чуть помажешь салом черный хлеб, а пытливый Комар тут как тут: «Много мажешь, живот заболит».
Сорвешь паршивую грушу, начнешь жевать — Комар уже здесь: «Жуешь? Разве я тебя, хлопче, к грушам нанимал? Беги овец выгоняй».
Станет у плетня и бубнит, и жужжит:
— Не досмотри — беда. Разорение! Сад прямо с листвой съедят.
Арбуз, круглый, спелый арбуз прямо чудом скатился с воза и плавно покатился под поветь. Ан нет — никакого чуда на свете не бывает. Вместе с арбузом вкатился и Комар.
— Кавунчик грызете? Грызите! Грызите! Доедайте, бог с вами. Сегодня и отработаете. Мне господь бог задарма кавунов не дает. Пойдете пахать. Так и знайте, солнце не солнце, а чтоб до самых верб было вспахано.
Запрягайте волов. Запрягайте, кавун на ходу доедайте. Помоги вам бог поработать как следует. Я приду, наведаюсь.
Очень заботился о нашем брате неусыпный Комар. Ни свет ни заря, а он уже кахикает, кашляет во дворе. Переживает — не заснули ли мы навеки.
Встанет в ту пору, когда еще черти на кулачках не дерутся. Ходит по двору и стонет и бурчит. Страшно боялся, чтобы мы ненароком не проспали.
— Спите? Вот так и царство небесное проспите. Сами встанете или батогом помочь?
Встанешь, хочешь глаза свежей водой промыть, но хозяин уже схватил тебя за рукав:
— Стой! Куда разогнался? Успеешь глаза прополоскать... Сперва ярмо поправь.
— Дядя! Умоюсь и хоть раз перекрещусь.
— Креститься будешь в степи... Твою молитву бог и в степи примет. Поскорей загоняй волов в ярмо. Пахать надо по холодку, пока муха скотину не мучает.
Влезет на высокий стог, сядет на корточки и зорким глазом пронизывает сумерки — не рано ли мы, усталые, выбираемся из далекой степи?
Но все на свете кажется не таким мрачным, если рядом с тобой верный друг.
Вот такого друга я встретил на усадьбе Комара. Правда, он был постарше меня. Это — Василь Бурак. Какой он был чудесный и симпатичный хлопец. Веселый, проворный и на всякие штуки мастер. Злая судьба загнала его на скотный двор Комара.
Работал Василь у сельского богатея второй год. Чтобы развеять грусть, Вася смастерил чарующую сопил-ку — свирель. И сам играл на этом чудесном инструменте, да и как играл... Даже за душу хватало.
Комар нашел в стрехе сопилку и безжалостно сжег ее — мешала певучая.
Вася выстругал еще лучшую, еще более звонкую. Она пела и человеческим голосом приговаривала: «Туман волнами ложится на немую степь». Заиграет Василь — и льются нежные поэтичные мелодии, будят широкую степь. Галчонок, наш пернатый дружок, и тот раскрывал свой клювик. Этого галчонка Вася на земле подобрал. Выпал он из гнезда и беспомощно трепыхал неоперившимися крылышками.
Поймав галчонка, Вася терпеливо и ласково научил дикую пташку всяким штукам. Сядем мы обедать, а галчонок подберется поближе, присоседится и скромненько ждет угощения.
Мы никогда не обходили крылатого дружка, угощали его самыми вкусными кусочками. А как же? Как не угостить дорогую птичку? Галочка — наш надежный сторож в степи, чуткий и неусыпный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80