Походишь несколько часов за плугом, потаскаешь его за ручки, и, разумеется, усталость берет свое. Хочется хоть на минуту присесть.
Присядешь, а Комар подкрадется сзади с истиком — острой палочкой с наконечником, какой плуги чистят. И начинает гулять эта палочка по нашим спинам. Галчонок и спасал нас от этой напасти. Сядет на перекладину арбы и зорко оглядывается — не идет ли кто-либо чужой. Услышав впервые тревожный сигнал — кра, кра! — я подумал: не крадется ли хитрый четвероногий хищник.
Но нет, не четвероногий — двуногий подползает. Из болотной осоки крадучись подходит сам хозяин — Кондрат Комар.
Любил Комар вместо одной шкуры сдирать с человека две. Не давал ни присесть, ни прилечь: работай до упаду.
Но в последнее время Комар стал обходить арбу, следить за нами. Пугала его торчавшая на арбе птичья вышка. Это мы соорудили сторожевой пост — пусть галчонок с высоты сторожит нас. Конечно, не вышка пугала хозяина, а пружинистая тетива, мастерски сделанная изобретательным Васей. При помощи этой тетивы Василь кремневой стрелой с одного раза ухлопал забежавшего волка. Настоящего хищного волка.
Сенсация — Вася убил волка. Как, чем, что это за страшное оружие? Васю потащили в волость. Волостной урядник допытывался: где та пушка, что укокошила такого зверя. Вася вывернулся: нацелил стрелу волку в глаз, потом дважды топором ударил. Дело вроде утихло.
Когда же коршун снизился над молоденькими гусями, Вася стрелой сразил стервятника.
Комар не на шутку встревожился: «Вот чертова штука! На такой высоте проклятую птицу сбила!»
Вася еще подлил масла: стрела, мол, и дубовые двери пробивает. Вола может убить. Пробовали у него выведать секрет, но Василь спрятал заветную тетиву в поле, в старой скирде: «Упала стрела в воду, никак не найду». Пусть полежит, придет время — пригодится.
Любопытные истории рассказывал нам Вася в теплые летние ночи. Усталость поздним вечером ко сну клонит, но чудесные рассказы развеивают сон.
Вася парень бывалый. Побывал и в Одессе, там его родной брат работал в порту грузчиком. Вася и море видел. Шумное, бурное море, чго выше тополя поднимает пенистые волны.
В нашем воображении, в наших мечтах неоглядное море вставало как чарующая сказка.
Хватит воображать: грозным морем правят люди. По морю спокойно плывут огромные корабли-пароходы. Плывут без весел, машина тянет, Вот это диво, вот это чудо!
А чугунка разве не малое диво? Бежит по земле, гонит ее пар, а человек сидит и правит.
— Василь! А кони где, спереди или сзади?
— Чугунка сама коней возит. Эх, хлопцы! Есть такие плуги... без волов землю пашут. ПарОхМ.
Наше уважение к Василю росло с каждым днем, очень мы его полюбили. Верили каждому слову... Но чтоб плуги землю пахали без волов — ей-ей, химера.
Пахота без скотины нам казалась непостижимой загадкой.
Как-то вечером я спросил:
—- Василь! Кто же эти машины делает?
— Рабочие. Рабочие на заводах всякие машины делают.
— Наверное, там хорошо живут, где машины мастерят.
— Эх, нет, Сашко... Кругом правят такие живоглоты, как Комар. Зарылись в богатстве, как свинья в навозе, и тянут из людей жилы.
Василь закрыл дверь — мы с Васей в хибарке спали. Закрыл и накинул крючок.
— Сашко! Всех — меня, тебя и родителей наших — отец Иоанн обманывает. В своих проповедях он доказывает, что панам и хозяевам добро с неба падает. Брешет поп! У моего брата собирались работники, беседовали и книжки читали. В тех книжках написано, что цари, паны и попы первые шкуродеры. Грабители. Нам брешут, что им все бог посылает. Все, что есть на свете, все, что мы видим: плуги, машины, молотилки, сапоги, одежда, хлеб — все это рабочими руками сделано, нашим горбом. И церкви люди построили, и иконы намалевали. Поп обманывает, говоря, что все это ангелы сотворили. Поп — брехун.
Слова Василя бросали меня то в жар, то в холод. Даже сердце замирало, когда я слушал его. Вася! Вася! Дорогой Василь! Такие слова про духовного пастыря? Про преподобного отца Иоанна?! Он же первый наместник господа бога в нашем селе. У него же золотой крест на груди! Разве может он людей морочить?
А Вася тихонько отвечает:
— Комар родного отца погубил, брата родного в могилу загнал. И отец Иоанн про все знал и кропилом благословлял. Правил панихиды и за требы получал: за Комарова отца — поросенка, за брата — теленка!
Вот такие они, дорогой Сашко. Комар — хитрая пузатая змея, батюшка в рясе — блудливое привидение.
Господи! Помилуй меня грешного за то, что я такие греховные слова слушаю. Ох, спасите! Покарают нас силы небесные. Проницательные святые в щель подслушают... и аминь, лишат речи, онемеет язык.
— Вот тебе штаны,— говорит Василь,— надевай, надевай, у меня их двое. Бери, твои совсем драные.
Беру, надеваю. Штаны простые, но новые.
— Надевай, не смущайся,— приговаривает Василь,— У нас сегодня праздник, хозяина дома нет. Поехал в город заказывать новую хоругвь.
Рано утром нас гоняли по всей усадьбе. Случилась пропажа: сгинул свиной копченый окорок.
Но черт с ним, с копченым окороком, след его нашелся. Беда другая — Олимпиада, молодая красивая хозяйка, с минуты на минуту ждала дорогого гостя, отца Иоанна.
А чем угостить гостя? Правда, сейчас пост, петровки. Но пост постом, а почет почетом. Можно и в пост индейку зажарить. Одна закавыка — успеет ли индейка ко времени? Отец Иоанн вот-вот с молитвой нагрянет.
На хуторе давно повелось: хозяин со двора — поп во двор. Отправив Комара в путь-дорогу, в город, батюшка усаживался в тарантас и выезжал с разными требами к своим прихожанам.
Днем ездит, а вечерком заворачивает к гостеприимной хозяйке, чтоб разделить с ней скромную трапезу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80