г) ведро смеси...»
«Что же это такое за смесь?» — спросите. Объясняю — для крепости еще и табачку подсыпали.
Один бедняга хватил во славу Христову пол-литра этой табачной смеси — даже плакал, сердечный.
— Ох, проклятая баба Секлета! — жаловался он.— Наготовит и такой отравы наварит — просто горе. Хватишь, а потом по улице идешь и чихаешь. Чихаешь и от стыда на все стороны озираешься...
В этом же хуторе спрашиваем веселого любителя выпить:
—- Три дня вы пасху праздновали. Три дня пили и гуляли. За какого же вы бога пили?
— А мне-то что... Подносят и говорят: «Пей! Пей за святую Варвару, за преподобную Татьяну, за трех святых, за сорок святых...» А мне что: бьют — бегу, дают — беру.
Но вернемся к статистическим данным. Подводим итоги пасхальных праздников: а) оторвали правое ухо у трех человек; б) левое у четырех; в) исцарапали лбов —
пять; г) синяков понаставили: под правый глаз — шесть; под левый — восемь (левому, как видите, перепало больше, он, вероятно, на соседа смотрел косо...).
И под конец зафиксировали: церковному старосте автокефальный нос оторвали. При каких обстоятельствах отгрызли православное нюхаЛо, нам установить не удалось.
Вот такие еще дела бывают на хуторах и на хутороч-ках.
Еще про «опровергателей»...
Два дня бегал я по магазинам. Искал для внука игрушку — корову или телочку.
В магазинах всякие игрушки были — и домашние птицы и лесные и морские звери. А вот коров, телят, поросят, ягнят — точно убедился — нет нигде. Не производят.
В светлом и большом магазине я еще раз спросил:
— Может, у вас есть хоть яловая телка?
Продавцы пожали плечами. Мол, о такой породе животных впервые слышим. Но ко мне, как к покупателю, отнеслись внимательно. Сначала показали крокодила.
— Она? — спрашивают.— Яловая?
— Нет,— говорю,— не она.
Тогда продавцы деликатно по очереди показывали льва, леопарда, тигра, пантеру, черепаху, медведя, кенгуру, жирафу, носорога, слона, попугая и, наконец, показали здоровенную, в четыре краски, змею.
— Она? — переспрашивают.— Яловая?
— Черт ее знает,— говорю,— может, и яловая. Только мне не гадюку надо, а телку.
Так никто в большом магазине толком и не знал: что за птица — корова.
Я сам не верил, что на свете есть еще такие чудаки, пока не услышал реферат одного «знатока» зоологии.
«Знаток» носил галстук, разрисованный чертиками, коротенькие зелененькие брючки, цветную кофтенку и космы, как у дьякона. Доказывал: «Корова,—говорит,— подходит к чану, ревет, а молоко в чан течет».
Мои путешествия по магазинам «опровергли». Лаконично написали: «Согласно постановлению городского Совета, дойных и яловых коров в магазинах не держим».
Смеху на свете еще довольно много!
Так вот какие бывают опровержения!
БЕЗ ПЬЯНИЦ И ЛОДЫРЕЙ
Славный дед Спиридон. Просто и мудро стелет перед вами свое жизнеописание. А ему многовато годочков стукнуло. Перевалило за восемьдесят...
Сидит, смотрит на вас ясными глазами, и перед вами открывается такое, что, быть может, не всякий летописец опишет.
— Сначала... ох, сначала разные ублаготворения для людей пошли. На моей памяти пошли. Вы знаете, когда пришел в степь трактор, комбайн, я от удивления даже не спал: такой в жизни, в сельском хозяйстве переворот! Какая у меня, прямо скажу, примерная баба, но тут — верьте или не верьте — крестилась. Вон какое чудо: машина сама косит, сама и молотит. Как-то утром жена и говорит мне:
— Хороша машина трактор, а только плохо..,
— Что плохо? — спрашиваю.
— Не мочится...
— Что это тебе в голову ударило?
— Э,— говорит,— а откуда же будем навоз брать?
Теперь, конечно, разные удобрения производят. Теперь тебе и по радио передают: «Не мешкайте! Сейте! Ведь завтра установится хорошая погода!» Прогноз это передают.
Я свои молодые годы провел в людях. По панским экономиям батрачил. Хлеб сеял. Как же мы тогда прогнозы— пора ли сеять — ставили? А вот как: нас троих, самых лучших сеятелей, посылали в поле. Приходили, снимали штаны и садились на пашню — курили. Выкурив по цигарке, минуту-две ждали, не чихнет ли кто-нибудь. Если никто не чихнул — пора сеять!
А теперь, слышите, все наука подсказывает. Вот уже к нам и свеклокомбайны пришли. Моя старуха только недавно ушла в отставку. А то звеньевой на свекле заправляла.
Поначалу, известно, приходилось все делать руками. И садить свеколку, и пропалывать, и удобрять, и этими же руками свеклу копать. А в ту пору осеннюю и холодина пробирает, и дождик поливает...
Говорили тогда: «Что там свекла? Прополоть ее — она и сама будет расти!» Как бы не так! Не так сбывается, как гадается. Посадило звено возле верб два гектара свеклы. Взошла свекла... Да и завяла. Наклонила голову...
Попали в звено и такие:
— Ганна! — говорят моей бабе.— Плюнь! Разве ты не видишь — не уродилось. Вянет — пусть вянет, пазухой не обогреешь!
Не спит моя Ганна, не спит да все думает: «Как же посев спасти?»
И звено свеклу спасло. Взрыхлили, подкормили... Еще раз подкормили и еще раз взрыхлили. Химии ей добавили. Свекла подняла вверх уши и сама поднялась. Наградили женщин и хлебом, и сахаром, и деньгами.
Некоторых даже зависть взяла:
— Вот сколько бабы заработали! Дурные денежки нашлись. Это что-то не то!
— Почему ж не то? — женщины отвечают.— Вы едете на рассвете на базар, а мы едем на рассвете свеклу прорывать.
Одна в звене спасовала. Свеклы нахватала и в сарае устроила дойную коровку... Люди в поле, а она к коровке. За сосок, извините, дергала. День и ночь капала... Начальству кланялась...
Как-то ехал один районный начальник, а Секлета —-Секлетой ее зовут — сразу за поворотом подносит ему стакан первака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80