Керен, сидевший неподалеку, обернулся к карлику.
- В полнолуние, ты говоришь? И как же выглядело это существо?
- Никто его не видел, но, должно быть, оно было ужасным. Чудовище
раскопало землю вокруг дверей, оставив следы здоровенных когтей, и
разворотило всю нору. - Элиан закрыла лицо руками и отвернулась, когда
Полдо, понизив голос, рассказывал о страшном существе. В это время к ним
подошли Дарус и Робин. Карлики и люди уселись за небольшим столом. Тристан
жестом показал, чтоб им принесли еще пива, а Полдо продолжил свой рассказ.
- Оно не стало поедать тела - просто разорвало их в клочья, залив всю
нору кровью. Воины шли по его следам до реки Корлис. Там след оборвался.
Отпечатки напоминали волчьи, только были гораздо крупнее.
- Беда, наверное, гораздо серьезнее, чем мы себе представляем, -
задумчиво сказал менестрель. - Сначала фирболги, теперь это. Похоже, силы
богини быстро иссякают.
- Что все это значит? - взволнованно вскричала Робин. - Что мы-то
можем сделать?
- Гораздо больше, чем вам кажется, - ответил Керен. - Скажи мне, как
ты заставила деревья опутать ветвями того фирболга?
Робин казалась одновременно смущенной и удивленной. - На самом деле -
не знаю. Он собирался... убить Тристана, и я закричала - кажется, я
сказала: "Нет!", или что-то еще. И тут деревья опутали фирболга.
- С тобой когда-нибудь нечто похожее случалось?
- Нет, никогда. Я всегда любила растения - всю дикую природу. Иногда
мне казалось, что я могу разделить с ними их радости и невзгоды, - если
растения, вообще, способны испытывать что-нибудь подобное.
- Расскажи мне о своих родителях, - продолжал расспрашивать ее
менестрель.
- Я никогда их не видела. Мой отец был почитаемым капитаном
королевской гвардии, но он погиб во время последней войны с северянами еще
до того, как я появилась на свет.
Робин немного помолчала, видимо сомневаясь стоит ли продолжать;
наконец, она снова заговорила:
- Я не знаю, кем была моя мать. Король сказал мне, что она умерла во
время родов. Я расспрашивала его о ней, но он никогда мне ничего не
рассказывал. Мне всегда казалось, что моя мать была замешана в каком-то
скандале, - король всегда очень сердился, когда я приставала к нему с
расспросами, поэтому мне пришлось их прекратить, так ничего и не узнав. И
никто кругом не мог рассказать мне о моей матери! - Она нахмурилась,
вспомнив свои разочарования: все, кого она спрашивала, говорили, что они
ничего не знают, лгали ей! Или говорили, что ей лучше ничего не знать.
Дарус, пока Робин рассказывала, с любопытством посмотрел на Тристана.
- А тебе что-нибудь известно?
- Нет. Она здесь с тех пор, как я был маленьким мальчиком. Очень
долгое время я думал, что Робин моя сестра.
- Но не теперь, - сказал Дарус, подмигнув принцу.
Робин открыла рот, чтобы продолжать, но вдруг почувствовала, что
менестрель больше не слушает ее. Он задумчиво смотрел в потолок, перебирая
струны своей лютни. Неожиданно Керен встал и улыбнулся ей - и у Робин от
этой улыбки сразу потеплело на душе.
- Скоро мы вернемся к этому, - сказал он и легким, неторопливым шагом
направился к очагу.
Постепенно трубы и цимбалы смолкли. Менестрель же поудобнее устроился
у огня. Его пальцы с нежностью держали великолепную золотую лютню. Когда
зала погрузилась в полную тишину, менестрель заиграл на своем удивительном
инструменте.
Музыка, словно волшебное заклинание, поплыла по комнате, утешая и
успокаивая, неся мир и надежду. После резких звуков труб и цимбал, мелодия
лютни казалась нежной и мягкой. В Корвелле нечасто звучала подобная
музыка, так что все смолкли, с нетерпением ожидая следующих нот.
Несколько минут Керен только играл, пока настроение в зале не
переменилось и все постепенно не расслабились. Когда наступила тишина, он
запел свою первую балладу.
Песнь о ллевиррах была, несомненно, одной из самых древних песен
ффолков, и все же ее чарующая красота с новой силой покорила сердца
слушателей. Голос Керена, сильный и глубокий, казалось, ласкал каждое
слово и наполнял припевы светлой печалью. И все почувствовали в этой песне
могучую силу волшебства.
Песня рассказывала о ллевиррах, об их жизни еще до появления
человека. Миролюбивые эльфы жили на Муншаез в полной гармонии с природой.
Первые появившиеся здесь люди были весьма приветливо встречены ллевиррами:
более того, эльфы даже охраняли людей от разных опасностей. Постепенно
число людей росло, и ллевирры стали покидать свои многолетние владения. На
многих островах о них теперь знали только из легенд, говорилось в песне.
Но здесь, в Гвиннете, ллевирры ушли в долину Мурлок. Их осталось совсем
немного, и они вынуждены были прятаться от людей. Однако, им удалось
сохранить удивительную гармонию с природой долины. Люди видели их крайне
редко, но знали, что они существуют. Следующей менестрель спел Песню
Северного Ветра, суровую аллегорию о холодном зимнем ветре, который
яростно дует из-за далекого моря. Разрушая, замораживая и убивая, ветер
обрушивается на земли ффолков. Слушая песню менестреля, все понимали, что
ветер символизирует вторжение северян, которые уже не раз нападали на
остров Муншаез с той же неумолимой мощью, что и ледяной ветер. Кровные
враги ффолков, северяне, в прошлом часто высаживались на островах своих
более миролюбивых соседей. Тристан знал, что его отец участвовал в
сражениях против северян, но на его, Тристана, памяти такого ни разу не
происходило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132