Целый час друзья ехали в
молчании. Сумрачный туман постепенно начал светлеть, однако, туман не
рассеивался. Всадники продолжали ехать по полям дальше, а видимость не
превышала ста футов. На фоне бледно-зеленой травы выделялся лишь черный
след, ясно видный в белом тумане. Они следовали друг за другом гуськом:
впереди Кантус, за ним Керен, Полдо и последним Дарус на белой кобыле.
Повсюду рядом со следом Смертоносного Всадника тянулись крупные отпечатки
лап Казгорота, тяжелые задние ноги которого глубоко проваливались в мягкую
почву, оставляя четкие следы когтей. Ранним утром они подошли к тому
месту, где Казгорот повернул на восток, в то время как Ларик вместе со
своей пленницей продолжал уходить на север. Тристан в раздумье посмотрел
на развилку. Остальные тоже остановились и молча наблюдали за его лицом, с
которого не сходило выражение неуверенности. Последовать за Зверем - самым
страшным существом, которое когда-либо появлялось на островах Муншаез - и
убить его? Или поспешить на выручку любимой женщине, если только она еще
жива?
Тристан подумал о мече, висящем у него на поясе, понимая, что, если
он возьмется за рукоять, ему придется следовать за Казгоротом. И все же,
может ли он поступить иначе? Меч Симрика Хью был выкован столетия назад с
единственной целью - положить конец Казгороту. Если Тристан сейчас не
пойдет по его следу, Зверь скроется в бескрайних просторах Долины Мурлок,
и ффолкам снова будут угрожать неисчислимые страдания. Но мог ли он
бросить Робин, предоставив Смертоносному Всаднику решать ее судьбу?
- Я должен идти за ней. Зверю придется подождать, - наконец сказал
он, опустив глаза, чтобы не видеть глаз друзей. Ему было очень стыдно
собственных слов, он чувствовал, что предает своих спутников, ффолков и
меч Симрика Хью. Щебет ласточки, пролетевшей мимо его лица, отвлек
Тристана от мрачных мыслей. Птица села на землю, и в клубящемся тумане
стала менять свою форму. Тристан потянулся за мечом, предположив, что это
Зверь вернулся, чтобы сразиться с ним, но перед ним неожиданно возникла
пожилая женщина. Ее глаза задорно сверкнули, когда она улыбнулась принцу
усталой и мудрой улыбкой. Однако, постепенно ее лицо приняло скорбное
выражение.
- Ты ведь знаешь, что ты должен сделать, принц Корвелла. Если ты
сейчас не разыщешь Зверя и не уничтожишь его, прежде чем он успеет
восстановить свою силу, другого шанса у тебя не будет никогда, - ее голос
был спокойным и сильным, как у молодой женщины.
- Я знаю тебя, друида, - сказал принц, припоминая. - Ты говорила со
мной той ночью во время Весенней ярмарки! Но как ты можешь приказывать
мне, когда Робин - друида! - еще может быть жива?
- Она действительно жива, - ответила друида, и сердце Тристана чуть
не выпрыгнуло из груди. - И она не брошена на произвол судьбы. - Но...
- Она любимое дитя - ей улыбается сама богиня! Неужели ты не знаешь
об этом? - В ее голосе послышалось негодование. - Мы сделаем все, что в
наших силах, чтобы ее спасти.
- Я не могу... - Тристана уколол ее упрек, и он собрался было
возразить, но что-то в глазах друиды заставило его прикусить язык.
- Ты достойный принц ффолков, - сказала друида более мягко. - Скоро
настанет день, когда ты будешь королем, если ты сможешь успешно решить
последнюю задачу. А теперь, иди и сделай то, что ты должен сделать!
С печалью в сердце Тристан понимал, что она права - Зверя необходимо
убить, и только он мог довести это дело до конца. Принц уже собрался
тронуть повод, но в последний момент вспомнил о посохе Робин.
- Подожди! - закричал он, отвязывая деревянный жезл от седла. Друида
улыбнулась к подошла поближе, чтобы взять посох.
- Это ее. Надеюсь, ты сможешь передать его Робин.
- Я постараюсь, - обещала друида, и ее улыбка немного утешила
Тристана. Взмахнув шерстяным плащом, друида исчезла. На этот раз сквозь
туман, отчаянно напрягая свои маленькие крылья, полетела летучая мышь.
Несмотря на внешнее спокойствие, Генна Мунсингер знала, что у нее остается
совсем мало времени.

Сознание Робин стало понемногу проясняться в течение этого длинного
туманного дня, но ее тело было, по-прежнему, охвачено парализующей
слабостью. Девушка могла поднять голову и посмотреть перед собой, но
повернуть голову у нее никак не получалось. Ее руки, связанные кожаным
поводом, совершенно онемели, и Робин перестала их чувствовать.
Запах смерти и разложения, исходивший от лошади и всадника, был
ужасен. Время от времени Ларик наклонялся к ней поближе и говорил что-то
совершенно неразборчиво, и тогда от его смердящего дыхания у нее начинала
кружиться голова. Еще более отвратительными, чем дыхание, были пальцы
Ларика, холодные и слегка влажные. Изредка, он обнимал Робин за талию или,
еще того хуже, проводил заскорузлой ладонью по щеке и шее.
Всякий раз, когда он это проделывал, Робин содрогалась от отвращения.
Она звала смерть, которая могла бы освободить ее от этого кошмара наяву,
но смерть не приходила. Весь этот длинный день густой туман низко висел
над землей, словно богиня не могла собраться с духом и открыть занавес
перед очередным действием разыгрывающейся здесь пьесы. Однако, туман не
сможет защитить актеров. Этот длинный страшный день непрерывной скачки уже
клонился к закату, когда полоса света прорезала тучи на востоке, и Робин
поняла, что этой ночью будет полнолуние. Ларик остановил своего черного
жеребца и спрыгнул на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132