Успешное завер­шение войны вместе с тем укрепило и финансовое поло­жение Англии; с повышением общего благосостояния Гендель справедливо мог рассчитывать на то, что лон­донская публика будет тратить больше денег на развле­чения, в том числе на ораториальные представления.
1749
Георг II хотел сделать Аахенский мир незабываемым при помощи насыщенных зрелищами торжеств. Велись огромные приготовления к тому, чтобы весной следующего года заключение мира можно было отпраздновать достойным образом. Именно в это время Гендель мог получить поручение написать музыку для монументаль­ного праздника на открытом воздухе.
10 февраля 1749 года. Между тем вновь наступил «се­зон поста»: Гендель опять снимает «Covent Garden» для ораториальных представлений. Вопреки обычаю он начинает сезон не старым произведением, а исполнени­ем самой новой оратории, «Сусанны». Оратория, глав­ные партии в которой пели синьора Фрази, синьора Галли и м-р Лоу, была исполнена в общей сложности четыре раза. Текущий счет Генделя постоянно растет: после каждого представления он помещает в Англий­ский банк около 200 фунтов. После премьеры герцогиня Шэфтсберийская пишет своему родственнику Джеймсу Хэрису - солсберийскому другу Генделя - следующее (11 февраля 1749 года): «Вчера с младшей сестрой мы пошли послушать ораторию и очень желали, чтобы и солсберийские друзья наши были с нами. После одного прослушивания я не берусь высказать свое скромное су­ждение, поверьте мне, многое в нем было бы от мнения, которое сложилось у меня о произведениях Генделя в легком оперном стиле [!]; но вы сможете спросить рассуждающих намного лучше меня критиков, так как я видела выглядывающими из одной маленькой ложи мо­их двоюродных сестер Хэрисов, которые очень внимали музыке. Более полного зала я еще никогда не видела. Рич [съемщик театра] сказал, что, по его мнению, доход пре­высил 400 фунтов».
24 февраля 1749 года. Приходит очередь возобновле­ния «Геркулеса». На другой день Гендель помещает в банк 185 фунтов. Представление - со ставшим уже привычным органным концертом Генделя - повторя­ется 1 марта.
3 марта возобновляется «Самсон»; его приходится повторить 8, 10 и 15 числа. Доход нетто от четырех представлений - согласно множащимся банковским чекам Генделя - ровно 600 фунтов.
17 марта 1749 года. Премьера новой оратории, «Со­ломона». Успех ощутим и материально. 18 марта Ген­дель помещает в Английский банк 300 фунтов. Произве­дение было исполнено три раза; затем - впервые после шестилетнего перерыва - Гендель включает в прог­рамму «Мессию». В Лондоне произведение в первый раз исполняется под оригинальным названием - это­му, вероятно, способствовал тот факт, что с 1748 года в английской столице был новый епископ, который не являлся таким фанатиком, как его предшественник.
Две новые и три прежние оратории; всего 15 представ­лений - таков итог сезона, не говоря уже о почти 3000 фунтов, которые, в результате большого успеха, увели­чили текущий счет Генделя.
Сейчас же Гендель вкладывает все свои силы в подго­товку праздничной работы, «Фейерверка». Дело это, однако, идет не совсем гладко. Поскольку торжество с фейерверком в честь Аахенского мира будет носить характер исключительно «государственного акта», то в нем смогут принять участие только приглашенные гости, знать, дипломаты и т. д.; поэтому было признано целесообразным показать его народу в форме «гене­ральной репетиции». Но на генеральной репетиции сам фейерверк устраивать не собирались, посчитав, что для народа будет достаточно и праздничной музыки. О том, где проводить генеральную репетицию, между Генде­лем и устроителями велись долгие споры.
Герцог Монтэгью, главнокомандующий артилле­рией, 28 марта 1749 года пишет Чарлзу Фредерику, главному инспектору королевских фейерверков, следу­ющее: «Я не против, чтобы репетицию музыки устро­ить в Воксхолле; если она будет объявлена там и возник­нет какой-либо вопрос в связи с этим, нужно сказать действительную причину. Гендель предлагает сейчас, чтобы было 12 труб и 12 валторн; вначале думали, пусть играют по шестнадцать инструментов, и я помню, что об этом было сказано королю. Он вообще был против музыки; но когда я сказал ему, сколько будет играть военной музыки [духовых инструментов], он отнесся к этому уже лучше и сказал: надеется, что не будет скрипок [струнных инструментов]. Сейчас Гендель пред­лагает сократить число труб и т. д. и ввести скрипки. Не подлежит сомнению, что если об этом услышит король, ему это очень не понравится. Если мы хотим, чтобы все это дело понравилось королю наверняка, то нужно оставить только военную музыку. Каждая ме­лочь будет выводить его из себя; и следовало бы, чтобы Гендель использовал столько труб и другой военной му­зыки, сколько возможно, но он не хочет сократить скрипки, хотя это необходимо сделать. Обо всем этом я упоминаю только потому, что - как я недавно слышал из очень хорошего источника - и сам король выразил на днях такое желание».
То есть, Гендель чинил препятствия: с одной сторо­ны, он хотел, чтобы генеральную репетицию провели там же, где намечалось провести настоящее праздне­ство (в Грин-Парке), с другой стороны, - какая дер­зость со стороны композитора! - имел смелость вме­шиваться в вопрос об инструментовке собственного со­чинения...
Однако споры на этом не кончились, о чем свидетель­ствует письмо герцога Монтэгью м-ру Фредерику от 9 апреля: «Я думаю, было бы хорошо, если бы Вы напра­вили Генделю новое письмо, чтобы мы могли узнать его окончательное решение; если он не хочет отдать нам эту сюиту [„увертюру"], то нам нужно найти другую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71