Лондонская публика ожидала от оратории прежде всего религиозного содержания: для «светских текстов» суще­ствовала опера, которая, кстати, как раз в это время окончательно провалилась. Публика Генделя и так из­менилась: оперу посещало почти исключительно выс­шее и среднее дворянство, оратории же (благодаря их ветхозаветным текстам, которые хотя бы уже своей те­матикой были общеизвестны в кругах читающей Биб­лию английской публики) привлекали и буржуазию. (К тому же цены на билеты при исполнении ораторий были значительно ниже, чем в Опере.) Эта публика не понима­ла темы, почерпнутые в классической греческой мифо­логии, точно так же, как раньше она не могла оценить красот «Семелы».
Музыкально-историческое значение «Геркулеса» и «Семелы» заключается вовсе не в актуальном успехе или провале. А. Шеринг совершенно прав, указывая на то, что эти две оратории в существенных своих момен­тах предвосхищают оперные формы Глюка.
Состоявшееся 9 января повторение «Геркулеса» про­шло тоже безрезультатно и безуспешно. Вследствие этого 17 января Гендель был вынужден сделать в газете «Дэйли адвертисер» следующее заявление: «В течение долгих лет я был многим обязан высшему и среднему дворянству нации, и его доброта произвела на меня глу­бокое впечатление. Когда в понял, что наилучшим обра­зом приблизить музыку к английской публике можно лишь связав ее со смыслом и полным значения текстом, все мои старания были направлены на то, чтобы выра­зить следующее: английский язык - который пригоден для передачи самых возвышенных эмоций - самый под­ходящий из всех языков для наиболее торжественных форм музыки. Однако, к глубочайшему сожалению, я чувствую, что мои старания оказываются безуспеш­ными, в то время как расходы мои все увеличиваются. Я не знаю, чем вызвано падение успеха у публики, но эта потеря всегда будет вызывать во мне боль. Что касает­ся прочего, то я уверен, что нация, характерной чертой которой является доброжелательность, не станет стремиться довести до разорения такого человека, все старания которого были направлены на ее развлечение. Я также уверен, что заслужу снисхождение тех благо­родных людей, которые и до сих пор оказывали мне честь своей поддержкой и подписались на эту зиму, если попро­шу их содействия в прекращении моего начинания, чтобы его не нужно было продолжать до тех пор, когда мои убытки станут невыносимыми. Я прошу их взять об­ратно три четверти подписки, поскольку на данный мо­мент осуществлена лишь четвертая часть моего пла­на».
Некоторые доброжелатели Генделя - несмотря на то, что из ораториального цикла прошло всего шесть представлений из двадцати четырех, - отказалась при­нять от Генделя три четверти стоимости абонемента. Решение это, возможно, было стимулировано напечатанным 18 января в «Дэйли адвертисер» письмом, автор[ы] кото­рого назвал[и] себя «Подписчики»: «Глубоко потрясло письмо м-ра Генделя в сегодняшнем утреннем номере, где он пишет о том несчастье, что его старания, направ­ленные на развлечение публики, потерпели провал. По­скольку публика пренебрегает чудесными представления­ми и не посещает их, нет иного способа восстановить доброе имя нации и признать заслуги Генделя, как если подписчики милостиво устранятся от его предложения отказаться от подписки...» 21 января в этой же газете появляются хвалебная ода и эпиграмма в адрес Генде­ля, сам же он в номере от 25 января благодарит публику за доброжелательность следующим образом: «Новые доказательства великодушия со стороны моих подписчи­ков, которые я усматриваю в том, что они добровольно отказались от выплаты им сумм подписки, вынуждают меня к быстрому ответу и выражению самой теплой признательности. Но насколько чувство благодарности естественно и насколько оно уместно у человека, я чув­ствую, что настолько же его трудно выразить. То есть, я не могу удовлетвориться только словами: и как раз поэтому, хотя и не могу взять на себя обязательства во всей их полноте, я считаю своей обязанностью прове­сти столько представлений, на сколько буду способен, и в скором времени продолжу исполнение ораторий, ка­ким бы ни был связанный с этим риск».
И Гендель вновь принимается за прерванный ораториальный цикл. Уже 16 февраля он хочет провести седьмое представление, однако оно не может состояться из-за болезни миссис Сиббер. Дата нового представления: 1 марта; на этот раз исполняется «Самсон», которого повторяют неделю спустя, 8 марта.
Быстро, одна за другой, исполняются более ранние оратории Генделя: 13 марта - «Саул», 15 и 22 марта - «Иосиф». Только после этого наступает черед пре­мьеры «Валтасара». Это двенадцатое представление запланированного цикла состоялось 27 марта. 29 марта оно было повторено.
Гендель не имеет успеха; это подтверждает и письмо, которое мисс Картер отправила 2 апреля мисс Талбот: «Гендель играет среди голых стен в когда-то столь пере­полненном театре; там, где постоянная аудитория при­сутствовала до тех пор, пока можно было видеть тан­цовщиц. Поскольку я не следую моде и никогда ей не следовала, то была совершенно очарована в один из недав­них вечеров его новейшей ораторией. Название ее: ,,Вал­тасар", сюжет повествует о завоевании царем Киром Вавилонии; музыка, несмотря на то, что ее испортили очень плохие певцы, выдерживает сравнение со всем, что я до сих пор слышала. Есть в ней один хор, который поют вавилоняне, издеваясь со своих стен над Киром, - это самое лучшее выражение надменного смеха, которое только можно себе представить. Другой хор - хор иудеев, звучащий после крошечной паузы, следующей за именем Иеговы, и так широко, так торжественно, что, как мне кажется, я еще не встречалась с более порази­тельным примером всеобщей великой клятвы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71