Премьера нового про­изведения, «Астианатта», состоялась 6 мая.
Фаустина пела партию Эрмиона, Куццони - Андро­махи. Сторонники двух артисток сделали представле­ние невыносимым; ненависть разгорелась и между певи­цами; кончилось все это тем, что на представлении «Астианатта», состоявшемся 6 июня 1727 года, разра­зился скандал, притом в присутствии супруги принца Уэльского. В газете «Британский журнал» от 10 июня можно прочесть следующее: «В прошлый вторник в Опе­ре произошли большие беспорядки, которые были вызва­ны сторонниками двух знаменитых соперниц - Куццони и Фаустины. Борьба началась с того, что на одной сто­роне свистели, на другой - аплодировали; позже все это дополнилось кошачьим концертом и другими непристой­ностями; и хотя на спектакле присутствовала принцес­са Каролина, грубость противостоящих сторон никак нельзя было укротить». О том, что случилось на самом деле, в некоторой степени дает представление аноним­ный (приписываемый д-ру Арбатноту), появившийся в этом же месяце памфлет. Название брошюры: «В Сент-Джеймсе освободился черт, или Полный и досто­верный отчет об ужасной и кровавой битве, происшед­шей между мадам Фаустиной и мадам Куццони; далее, о пылкой ссоре между синьором Боски и синьором Палъмерини, а также о том, как получил насморк Сенесино, собирающийся покинуть Оперу, чтобы в будущем петь псалмы в ораториях Хенли».
Далее мы приводим важнейшие фрагменты десятистраничной брошюры, выпустив тесно не связанные с происшедшим места.
«Двое людей схожих профессий лишь в редких случаях терпят друг друга или же не терпят никогда. Изо дня в день мы наблюдаем ссоры, которые происходят между дамами, торгующими макрелью возле Лондон-бриджа, а также между нимфами, которые громко выкрикива­ют цены на баранину в районе Стрэнда и Ковент-Гардена. Но кто бы мог подумать, что эта зараза проникнет и в наш оперный театр и станет возможным, что две певицы сорвут друг с дружки чепцы, к немалому ужасу директоров, которые (да будет милосерден к ним Гос­подь!) уже и до этого сделали достаточно много для сохранения мира и покоя между ними. Я остерегаюсь сказать, кто из них был нападающей стороной, ведь если бы я сказал это, то лишился бы дружбы массы благород­ных и влиятельных людей, тех, кто с таким рвением натравливает обе стороны друг на друга; ведь сейчас дело обстоит не так, как раньше, - то есть, принадле­жите Вы к англиканской церкви или к иноверцам, к вигам или тори, находитесь ли на стороне двора или народа, - а следующим образом: принадлежите ли Вы к партии Фаустины или Куццони, Генделя или Бонончини - вот в чем сегодня вопрос. Что касается меня, то я стою на твердых позициях и говорю: правды нет ни на чьей сто­роне, ведь это стыд - две так хорошо воспитанные дамы обзывают друг друга ведьмами и курвами, осыпа­ют друг друга проклятьями и дерутся, как уличные по­таскушки. Были уже у нас певицы, более того, и италь­янские певицы, но такого до сих пор еще не происходило. Вспомним только о Маргерите и Тосто: они не выносили друг друга и обе были весьма чванливы, однако между ними дело никогда не доходило до рукоприкладства. Бо­лее того, как мне известно из достоверных источников, обе, несмотря на то что они смертельно ненавидели друг друга, настолько придерживались хороших манер, что при прощании обнимались и целовались. Так и должно быть; это было модно, красиво и может служить при­мером для подражания. Затем были здесь Пилотти и Изабелла, они вели себя чрезвычайно достойно, дели­катно, как горлицы, посещали друг друга и вместе пили чай. Так же вели себя Дурастанти и Робинсон. - И сей­час я сделаю следующее не авторитетное предложение: принимая во внимание, что нынешних певиц нельзя поми­рить добром, лучший выход из положения - устроить между ними дуэль в фехтовальном зале Стока или Фигга; по этому случаю можно открыть подписку, и храб­рейшая из двух женщин получила бы весь доход. Обще­ство будет радо еще больше, если секундантами высту­пят Боски и Пальмерини; было бы уместно также, что­бы, перед тем как на помост взойдут две дамы, немного поборолись два альта-кастрата, Сенесино и Бальди. Граф Виенна был бы привратником, а Хейдеггер положил бы в карман деньги. - Все мы льем слезы: так неожидан­но кончился оперный сезон. Подписчики угрожают выхо­дом из дела. Этот хаос в конце концов приведет к краху Оперы, и тогда прощай все грандиозное, захватывающее и высокопрофессиональное! Сенесино тоже не может больше выносить, что им пренебрегают и что вокруг женщин поднимается такой шум; он осуждает дирек­торов, проклинает всю Оперу, недооценивает компози­торов и молится дьяволу, чтобы тот прибрал к рукам весь город. Он ведет себя как безумец...»
11 июня 1727 года. Оперный сезон из-за ссоры двух певиц неожиданно завершился. Но он закончился бы и без этого, так как вскоре после скандального спектак­ля король Георг I, находившийся, по своему обыкнове­нию, в Германии, умер по дороге в Оснабрюк, а во время траура оперные спектакли все равно бы не прово­дились.
Поучительная публичная драка Фаустины и Куццони вызвала, конечно, море памфлетов и брошюр. Самым забавным среди них является, пожалуй, тот, в котором события, происшедшие в Опере, подаются в форме фар­са. Фарс, написанный рифмованным ямбом и снабжен­ный едкой сатирой, приписывают Колли Сибберу, од­нако произведение появилось без имени автора, и в ию­ле 1727 года злорадная публика могла уже читать его напечатанным, под названием «Контр-Темпс, или Королевы-соперницы». Действующие лица следующие: Ф-с-на, королева Болоньи; К-ц-ни, герцогиня Моденская; Х-д-р, главный священник Академии раздора;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71