Таким образом, в 1719 году Гендель вел лихорадоч­ную организаторскую работу, для сочинения времени почти не оставалось. Но в начале года, то есть пока он еще не был занят делами Королевской Академии музы­ки, у него хватило времени и на занятия теорией музы­ки.
Маттесон, с которым Гендель продолжал поддержи­вать хорошие отношения, обратился с несколькими вопросами из области музыкальной теории и практики к знаменитым музыкантам эпохи, в том числе, есте­ственно, и к Генделю. Ответы он частью поместил в своем журнале «Критика музика», частью же придер­жал для находящейся в процессе подготовки и содержа­щей биографии музыкантов книги «Ehrenpforte» («Три­умф»).
В одном из февральских писем он попросил у Генделя пояснений относительно того, какого тот мнения о сольмизации и греческих ладах; вместе с тем он про­сил Генделя написать автобиографию. Вот ответ Генде­ля (в оригинале на французском языке):
«Милостивый государь,
как раз сейчас я получил Ваше письмо от 21 числа сего месяца и считаю своим долгом без промедления основа­тельно ответить на те два вопроса, на которые отвечал уже и в предыдущих своих письмах. Заявляю, что в воп­росе сольмизации и греческих ладов мое мнение в основ­ном совпадает с тем, что Вы так превосходно изложили в своей книге. По моему мнению, вопрос сводится лишь к тому, следует ли нам отдать предпочтение такому методу, который прост и вместе с тем наиболее совершенен, или же, наоборот, такому, который связан с большими трудностями и не только вызовет у учени­ков отвращение к музыке, но и отнимет у них драгоцен­ное время, которое они могли бы посвятить более глубо­кому овладению искусством и совершенствованию при­родных способностей. Я не хочу сказать, что сольмизация не имеет никакой практической пользы, но если кто-то те же самые знания может приобрести за гораздо более короткое время и при помощи такого метода, который с успехом применяется в наши дни, то я не понимаю, почему бы нам не выбрать тот путь, который легче и за более короткое время приводит к цели.
Что касается греческих ладов, то, как я считаю, ми­лостивый государь, Вы сказали о них уже все, что толь­ко можно сказать. Бесспорно, что для тех, кто изучает и исполняет музыку, написанную в старинных тонально­стях, знание их совершенно необходимо; но поскольку сейчас мы уже освободились от старинной музыки, не знаю, какую пользу могут принести в современной музы­ке греческие лады. Милостивый государь, это мои воз­зрения, и я был бы очень благодарен Вам, если бы Вы сообщили мне, соответствуют ли они тому, чего Вы от меня ожидали.
Касательно второго пункта: Вы сами можете рассу­дить, что для этого нужно много свободного времени; им-то я сейчас и не располагаю, так как должен выпол­нять свои тягостные обязанности. Как только я стану немного посвободнее, то обдумаю важнейшие периоды своей профессиональной жизни...»
Свое обещание относительно автобиографии Гендель так и не выполнил. Позже, в 1735 году, он окончательно отказался написать ее.
1720
Гендель, собственно говоря, занимал в это время две должности: он был не только «генеральным музыкаль­ным директором» Королевской Академии музыки, но неизменно оставался и далее придворным композито­ром герцога Чандоса. Герцог вынужден был согласить­ся с тем, что Гендель будет принимать активное участие в делах Академии, ведь Академия находилась под пат­ронажем короля. В результате Гендель, пока ездил за границей по делам, связанным с контрактами, должен был также снабжать музыкой двор герцога Чандоса. Так возникла «маска» «Ацис и Галатея» на текст Джона Гэя, которую показали в 1719 году в Кэнонсе на сцене, но без сценического действия.
Это совершенно новое произведение, совсем другое, чем написанная в Неаполе серенада «Ацис, Галатея и Полифем». Также для Кэнонса была написана «ма­ска» «Хэмэн и Мордекэ», либретто которой написал по мотивам Расина неизвестный английский поэт. Часть ее музыки Гендель заимствовал из «Страстей по Броккесу» - совершенно очевидно, что это был вынужденный шаг, так как времени недоставало. Произведение, позже приобретшее популярность под названием «Эсфирь», впервые было исполнено 29 августа 1720 года.
Из каталога музыкальных произведений герцогского оркестра, который 23 августа 1720 года снабдил своей подписью дирижер придворного оркестра Пепуш, мы знаем, сколько произведений Генделя находилось в это время во владении герцога: «Те Deum», 12 антемов, итальянская кантата, изданные в 1711 году арии и орке­стровые фрагменты из «Ринальдо», рукопись «Амадиса», партитура «Ациса и Галатеи», далее, оркестровые партии «Оды на день рождения королевы Анны», «Ут­рехтский Те Deum» и примыкающее к нему «Jubilate», а также камерная соната. («Хэмэн и Мордекэ» еще не мог фигурировать в этом списке, так как его исполнение состоялось позже.)
Расцвет оперы
(1720)
Подготовительные работы Королевской Академии му­зыки шли быстрыми темпами, и в результате 2 апреля 1720 года произведением Джованни Порты «Нумитор» открывается новая Опера. «Нумитор» был сыгран пять раз. Противники оперного жанра - к числу их относи­лись английское мелкопоместное дворянство, класс землевладельцев, а также часть



буржуазии - с глумле­нием и злорадством наблюдают, когда же провалится начинание. Стиль, например, 1 марта публикует в газе­те «Театр» следующую желчную утку: «Вчера акции Южноморской компании котировались на 174, оперного же общества - на 83 с половиной. Передачи акций нет». Затем 8 марта, в этой же газете: «На прошлой неделе на одной из репетиций синьор Нигилини Бенедитти на пол­тона превысил все имевшиеся до сих пор в его диапазоне звуки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71