Кривой всхохотнул бараньим голоском:
Ч С такой воды, браток, живо угоришь, и лапти вверх. Не вода это, а самая заб
ористая сивуха. Хлебнешь Ч упадешь, вскочишь Ч опять захочешь.
Ч Ты лясы-то, вижу, мастер точить. Ярославец, что ли?
Ч Нет, мы московские, Ч ответил кривоглазый, поддев из чана трехкопеечн
ым черпаком сивухи. Он понюхал её и стал тихонечко выливать обратно, очев
идно, пытаясь соблазнить старосту. Ч Эх, добро винцо!
Барышниковское! Ведь я не от себя, а от господина подрядчика Барышникова.

У него пять таких распивочных… У него, у Барышникова-то, мотри, в пяти мест
ах стройка идёт по Питенбурху, а в шестом Ч в Царском Селе Ч пруды он чис
тит. А вон тот парень, с серьгой в ухе, что ведро взял, этот от меня вразнос т
оргует.
Ч Так-так-так, Ч поддакивал Лукич и, указав на развешанное вокруг чана б
арахлишко, спросил:
Ч А это что же?
Ч А это… Кое пропито, кое в залог сдадено. Вот за эти самые сапожнишки нед
опито восем посудинок трехкопеечных. Сегодня суббота, хозяин придёт, бог
даст, допьет.
Оказалось, что кривой арендует палатку у Барышникова за тысячу рублей и
наживает, по его собственному признанию, чистоганом рублей шестьсот.
Ч Куда ж тебе, грешный ты человек, этакую прорву денег? Ч сердито спроси
л кривого Пров Лукич.
Ч Хах, ты, Ч и одноглазый снова засмеялся бараньим голоском. Ч Ну и дед-
всевед! Задом в гроб глядишь, а ума не нажил. Первым делом Ч избу я постави
л себе новую на Васильевском острову; вторым делом Ч корову-удойницу да
лошадок завел… Да вот графу Шереметеву платить надо, барину своему.
Ч Из крепостных, значит? Да ты бы выкупил себя на волю.
Ч Хах, ты, Ч опять хахнул кривой. Ч Он, брат, граф-то Шереметев, никому во
ли не дает, не-е-ет, брат! Многие его крепостные мужики в Питере да в Москве
в купцах ходят, в ба-а-ль-шущих купцах! Взять моего соседа из нашей деревни
Митрия Ивановича Пастухова Ч о-о-о, главный во всем Питере богач, самой п
ервой гильдии купец и фабрикант великий! Он к графу-то, к Шереметеву-то, на
четверке рысаков подъезжает, не как-нибудь. Во, брат, какие мужички есть! Э
то понимать надо, Ч и кривоглазый целовальник, захлебнувшись хвастливы
ми словами, вскинул палец вверх. Ч Уж он бы, Пастухов-то наш, мог бы на волю
откупиться, он графу миллион сулил, да граф не отпущает. Вот каков граф-то
Шереметев, барин-то наш!.. А ведь он, гляди, не гордый. Пастухова-то иным часо
м к обеду кличет… Призовет, а там уже целая застолица князьев, графьев да г
енералов. Ну, Митрий Иваныч обхождение знает, со всеми об ручку поздоровк
ается, сам в лучшем наряде, под бородой да на грудях медали со крестами; си
дит в кресле честь-честью, наравне во всеми пьет-ест. А граф подымается со
стаканом в руках да и говорит: «Ну, господа, тепереча выпьем мы за моего му
жичка, за Митрия Иваныча Пастухова, он мне миллион давал, чтобы я его на св
ободу выпустил, а я не хочу. Мне антиресно, Ч говорит, Ч что в крепостных
у меня такие мужики. Ведь вот он, миллионщик, пожалуй, всех вас, господа, с по
трохами купит, Ч а я, промежду прочим, могу его, как раба, сейчас же на коню
шню отправить и порку дать».
Ч Да уж не врешь ли ты? Ч усомнился Пров Лукич. Он заинтересовался расск
азом, стоял возле чана, расставив ноги и опершись подбородком на длинную
палку с завитком.
Ч Тьфу ты! Ч рассердился целовальник. Ч Мне сам камердинер его сиятел
ьства сказывал. А знаешь, сколько купец Пастухов платит Шереметеву оброк
у-то?
Ч Да, поди, тысяч с полсотни в год?
Ч Десять рублей всего! Ч закричал целовальник, и его большой кадык задв
игался вверх-вниз по хрящеватому горлу. Ч Вровень со мной платит… Не бер
ет больше граф! Понял ты это?

Вскоре ударил сигнальный колокол.
Ч Шабаш, шабаш! Ч раздавались всюду близкие и далекие выкрики.
К целовальнику подбежали два подростка.
Ч Что, пострелята, запозднились? Ч строго сказал целовальник. Ч Надев
ай скорей фартуки! Ч и, обратясь к Прову Лукичу, проговорил:
Ч Это наследники мои, отцу помогать прибежали.
Толпы рабочих быстро расходились по домам. А человек с полсотни, переска
кивая через котлованы, канавы, штабеля, мчались, как бешеные кони, к чану, ч
тобы занять поскорей очередь. Несколько позже набежали рабочие с чужих с
оседних строек.
Ч Налетай, налетай! Ч оживился целовальник, улыбаясь одним глазом. Ч Н
е все вдруг, по одному да почаще, по одному да почаще!
Прибежал и печник Ванька Пронин.
Ч Пров Лукич! Шагай скореича, Ч кричал он земляку. Ч Угощай, отец!..
Магарыч с тебя.
Лукич примостился с ним в очередь. Все, глотая слюну и держа в руках кто го
ловку лука, кто кусок хлеба с селедкой, начали чинно продвигаться к чудод
ейственному чану.
Длинный конопатый дядя принялся упрашивать хозяина отпустить ему два г
лоточка в долг. Целовальник замахал на него руками:
Ч Проваливай, проваливай!.. Ведь ты же заработок получил.
Ч Получил, да не пришлось мне ни хрена! Старик у меня умер, в деревню довел
ось послать денег-то. Да вот помянуть родителя-то, царство ему небесное, ж
елательно.
Ч Сымай рубаху, Ч скомандовал конопатому хозяин. Ч Шевелись, копайся,
в руки не давайся.
Ч Как же я голый по городу пойду? Без рубахи-то?
Ч Разувайся… Только сапожнишки твои гроша медного не стоят.
Влас стал, ругаясь, разуваться. Целовальник приказал сынишке перевязать
сапоги лычком и повесить на вбитый в чан гвоздик.
Влас, не торгуясь и не спросив, какую цену целовальник кладет на сапоги, вм
есто двух глотков выпил с горя четыре трехкопеечных ковшичка, по три хор
оших глотка каждый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41