Наряду с ними были подрядчики и добросовестные, вроде купц
а Барышникова. Хотя и они старались выжать из рабочих всю силу, но разорят
ь их вконец считали делом безбожным, хлопотливым и, главное, для себя невы
годным: пойдет про них худая слава, и на следующий год опытных рабочих, пож
алуй, пряниками не заманишь к себе.
Эти встречи и разговоры в конце концов привели к тому, что в одном из тракт
иров какой-то пропившийся стрюцкий состряпал от четырех тысяч рабочих ж
алобную бумагу на имя самой императрицы. А через неделю, в праздник, двест
и пятьдесят человек выборных двинулись к Зимнему дворцу.
Их ко дворцу не допустили, они остановились на площади и взорами, полными
надежды, влипли в окна величественного здания. Как только появлялась в к
аком-либо окне женская фигура, вся толпа падала на колени, кланялась, вожа
к потрясал бумагой. Фигура быстро исчезала. Так, принимая показавшуюся в
окне женщину за матушку-царицу, толпа трижды валилась на колени. К ним выш
ел из дворца некий бритый барин и стал на ломаном языке что-то разъяснять
, шуметь и ругаться. Из толпы заорали:
Ч Чего он лопочет, немецкая морда! Пущай русского пришлют…
На смену немцу явился молодой, статный офицер. Он ласково сказал:
Ч Вы что, братцы! Вы, видать, с какой-то просьбой к её величеству?
Государыни в столице нет, она имеет пребывание в Царском Селе. Только я не
советую вам туда ходить: подавать прошения в руки государыни запрещено.
Вы оставьте свою бумагу в канцелярии по приему прошений, на высочайшее и
мя приносимых.
Толпа, состоявшая из бледных, испитых оборванцев, присмирела. Первым заг
оворил высокий, скуластый плотник:
Ч Милай!.. Ваше благородие! Ты погляди, в какую последнюю нищету пришли мы
?.. Стыдобушка по городу пройти.
Едва он проговорил это, как из переулка показался большой наряд конной п
олицейской стражи. Толпа разбежалась, но, по условию, снова собралась на С
енном рынке. Решили, не откладывая, сейчас же идти в Царское Село. Дошагав
до Пулковских высот и свернув влево, они вскоре увидали густо поросшую з
елеными парками возвышенность и сверкавшие над зеленью пять золотых гл
авок дворцовой церкви. В конце Кузьминского поселка их встретила у Царск
осельской заставы рота гвардейских солдат.
Между столицей и Царским Селом, через каждые пять верст, стояли сигнальн
ые вышки. С вершины их Ч днем флагами, а с наступлением темноты условными
огнями Ч столица могла переговариваться с Царским Селом.
Очевидно, о походе артели в императорскую резиденцию было своевременно
сигнализировано. Комендант, в предотвращение беспорядков, поспешил дат
ь ходокам отпор. Он подлетел к ним на рослом коне и браво гаркнул:
Ч Куда прете!.. Разойдись!
Изможденные двадцатипятиверстным переходом, мужики едва держались на
ногах.
Ч Ваше благородие, милостивец! Допусти, ради создателя, до матушки, прось
бицу охота её милости вручить, Ч завыли они в голос и направились было вп
еред.
Ч Осади, лапотники, осади! Ч заорал комендант, он подскакал к своим гвар
дейцам, махнул им рукой, и те, опустив ружья со штыками, железным шагом дви
нулись на оторопевших ходоков. Артель, оробев, попятилась с ругательства
ми, криками:
Ч Братцы! Это что же, погибать?! Где правда, где бог? До матушки не допущают
…
А кучка смельчаков, свернув с дороги, в отчаянье побежала в улицы Царског
о Села. Но все тотчас были переловлены подоспевшим казачьим разъездом. Б
ыл схвачен и пьяница рыжебородый Митька.
Все арестованные были впоследствии судимы как бунтовщики. Суд постанов
ил выдрать виновных плетьми, посадить на полгода в тюрьму, затем выслать
этапным путем на родину.
Многие тысячи строительных рабочих, узнав о царскосельском происшеств
ии, пришли в волнение. Возгорались бунтишки, мелкие перетырки с полицией,
было в разное время убито из мести три десятника, два приказчика и управл
яющий, еще пропал без вести управитель подрядчика-живодера купца Долгов
а.
Встречаясь в корчмах, банях, а то где-нибудь за городом, в лесочке, сезонни
ки говорили:
Ч Наперло нас со всей России дворцы да палаты им, гадам, строить. А нам-то
какая корысть? Ни с чем сюда пришли, ни с чем и домой вернемся.
Ч До царицы не допущают, вот что ты толкуй.
Ч Кабы велела, так допустили бы, беспременно бы допустили. Это она сама п
репон кладет.
Ч Видать, страшится мужиков-то…
Ч Вестимо, страшится. От мужика чижолый дух идёт, а она, толстомясая, прио
быкла с гвардией гулять… Чаи, кофеи, пампушки…
Ч Третий ампиратор, Петр Федорыч, этак-то не делывал. Он мужика берег, а гв
ардию-то, слыхать было, по шерсти не гладил.
Ч Вот за это самое Орловы графья, жеребчики-то матушкины, и повалили его.

Ч Пойдемте-ка, братцы, всем скопом в Александро-Невский монастырь паних
иду по нем, по батюшке, служить пред гробом его.
Ч Эх, и дураки вы, братцы! Ч прозвенел надсадный, с хитрой подковыркой, го
лос. Ч Да нешто по живому панихиду служат?
Ч А и верно! Ч спохватились мужики. Ч Есть слых, быдто жив-невредим он, б
атюшка наш.
Ч Есть, есть, мужики… Эвот анадысь какой-то старичок-солдатик на работе
к нам подсел да сказывал, что-де…
И зачались и потекли из уст разные были-небылицы, слухи, домыслы, общий см
ысл которых: «Император Петр III жив, скрывается до поры в народе».
Но никто еще в столице путем не знал о суровых событиях, начавшихся на Яик
е.

Глава 3.
Гроза надвинулась. «Встань, сержант!..». Первые казни.


1

В Яицком городке , возле палат коменданта, резко бил барабан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41