Помолились. Принялись за еду. Лукич расправил бороду, взял деревянную ло
жку, сказал:
Ч Эй, мужицкое крошево, кисло да дешево! Хлебай, робя!

5

Пьяница рыжебородый Митька перед началом работ направился, по примеру п
рошлых лет, в церковь, чтоб подать священнику «трезвую записку» с зароко
м не прикасаться к вину до положенного времени.
Сначала он зашел в церковную сторожку, битком набитую такими же, как и он,
бражниками. В унылых позах, с мутными глазами, стояли они перед седым дьяч
ком, строчившим «трезвые записки». Когда очередь дошла до Митрия, дьячок
спросил его:
Ч Сколько кладешь?
Ч Богу две копейки, тебе грошик.
Ч Маловато, чадо. По носу вижу, что ты питух горький, бесов возле тебя вьет
ся, как возле меду мух. Клади богу три копейки, священнику две, мне копеечк
у.
Митрий согласился. Дьячок, пофыркивая носом, стал скрипеть гусиным пером
по бумажке:
«Раб божий Димитрий зарекается пред престолом господним к вину не касат
ься до Михайлова дня, сиречь восьмого ноембврия, а ежели он, раб божий, зар
ок допрежь срока нарушит, да будут ему на том свете муки лютые».
Дьячок прочел, получил мзду, спросил:
Ч Ты, поди, неграмотный? Тогда становь вот здеся крестик.
После обедни все сто двадцать пьяниц слушали особый молебен о ниспослан
ии винопивцам воздержания. Затем священник отобрал от каждого записки, п
одсунул их под престол и сказал:
Ч Кто напьется до положенного срока и не смоет сего греха покаянием, тог
о ждут великие беды.
Все новые трезвенники вышли из церкви в глубоком унынии. Стиснув зубы и г
лядя в землю, они в озлобленном молчании расходились по домам.

Староста Лукич вскоре направился на постройку Мраморного дворца, чтобы
пригласить работавшего там своего земляка Ваньку Пронина сложить арте
ли русскую печку. На огромной постройке трудились главным образом рабоч
ие Барышникова. Здесь было более четырехсот человек. Работами распоряжа
лись приказчики да десятники, а главным командиром был смотритель Петр П
етрович Рябчиков. Он когда-то служил при сенате старшим писчиком, хапнул
крупную взятку со вдовы-помещицы, начальства не спросив и с начальством
не поделясь, а поэтому и выгнан был со службы «за пьяные дебоши и предосуд
ительное поведение». Вида он был свирепого: пучеглазый, лохматый, жилист
ый. Ходил руки назад, закусив зубами нижнюю губу. Чрез плечо Ч плеть. Он по
чти ежедневно пьян с утра, имел привычку пакостно ругаться, был также «ер
зок на руку». К месту постройки приходил раза два в день, и тогда его сиплы
й от перепоя голос гремел не переставая, наводя на рабочих уныние и страх.
Остальное время смотритель проводил по трактирам, иногда валялся пьяны
й где-нибудь в канаве.
Проходя мимо разговаривавшего с печником Прова Лукича, смотритель вытя
нул старика плетью. Лукич круто обернулся к обидчику, крикнул:
Ч Это за что же? А?..
Смотритель, потряхивая плетью, как ни в чем не бывало пошагал дальше, окру
женный приказчиками. Они уже успели накляузничать ему на некоторых нера
дивых, по их мнению, рабочих.
Подойдя к артели плотников, со всем старанием занятых своим делом, Рябчи
ков рявкнул:
Ч Который?
Ч А вот курносый, шея шарфом обмотана, Ч шепнул приказчик.
Смотритель взял курносого парня за шиворот и нанес несколько ударов пле
тью. Запуганный парень не посмел даже пикнуть.
День был субботний. В Петропавловской крепости, как раз через Неву, проти
в постройки, куранты отбили шесть раз. По городу заблаговестили ко всено
щной. Рабочие сняли шапки, покрестились и снова принялись за дело.
Даже под праздник им льготного времени не было. А многим вот как хотелось
сходить в церковь, душу отвести: послушать знаменитых певчих, поглазеть
на народ, на благолепное служение.
Печник Ванька Пронин, разминавший на подмостках глину, сказал Прову Луки
чу:
Ч Ты, отец, пройдись по набережной, а через часок-другой опять приходи. Эв
он, видишь, возле забора палатка белеет да флачок метлисит, Ч ну-к об это м
есто и приходи.
Лукич так и сделал. Погулял, полюбовался на зеркальную Неву, на рябики, на
увенчанный архангелом золотой шпиц Петропавловской крепости, посмотре
л, как сотни две солдат копрами сваи на Невской набережной бьют, наконец, п
ришел к палатке, что в углу строительного участка, и присел на штабель ско
бленых бревен.
У палатки стоял огромный дубовый чан с железными обручами. Возле чана Ч
высокий одноглазый человек с мочальной бороденкой, при фартуке и в черно
м картузе. Лукич с удивлением заметил: на вбитых по краям чана гвоздях вис
ели рубахи, картузы, портки, сапоги, даже лапти, и прочий ношеный скарб. «Чт
о такое?» Ч подумал он.
С воли, с площади скорым шагом приблизился к чану черномазый, с серьгой в у
хе, малый и резким голосом крикнул одноглазому:
Ч Ведро!
Одноглазый почерпнул из чана ведро жидкости и перелил её через воронку в
две полуведерные фляги. Черномазый забил фляги деревянными с тряпкой вт
улками, запихал в мешок, взял мешок под мышку и ушел.
«Вареная вода, должно», Ч подумал Лукич и направился к одноглазому напи
ться.
Ч А ну, приятель, почерпни-ка водички мне, Ч сказал он, Ч угорел чегой-то
я Ч знать, с селедок, страсть пить хочется.
Ч На сколько тебе? Ч спросил тот и подергал за протянутую меж кольями в
еревочку. Висевшие на ней оловянные посудинки в виде черпачков задрыгал
и, заплясали, как блестящие рыбки. Ч На копейку, на две, а вот эта Ч на три, в
ней три глотка добрых.
Ч Да бог с тобой, Ч поднял Лукич голос, Ч да ведь её вон сколько в Неве, во
дицы-то твоей…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41