..
Сидя на полу около чемодана, перебирая эти драгоценные листки и тетради, Федор Ипполитович впервые подумал: неужели все это (и здесь много такого, на что никто до него не отваживался) сделано им всего-навсего за четыре года?
Да, без Кости и Ольги, без требовательного друга и жены, которая, любя, забывает о себе, он никогда не узнал бы истинной себе цены.
Такими незаметными подвигами отмечена едва ли не вся Ольгина жизнь.
Федору Ипполитовичу она была не только женой, не только матерью его детей. Операционная сестра, лаборантка, сиделка возле тех, на ком он проверял свои методы лечения, секретарь, его личная нянька, его первый судья, его совесть... Да мало ли чем была Ольга для Федора Ипполитовича!..
Вот и казалась ему легкой работа. Вот и плыло все ему в руки само, и ни разу не изменила ему фортуна.
Что же получила Ольга взамен?
В марте минет тридцать шестая годовщина их первой встречи, а много ли раз возникал у Федора Ипполитовича этот вопрос? И еще реже он бросал ей машинальное «спасибо».
Так что если это в самом деле был ее крест, то несла его Ольга так, словно ничего другого от судьбы не желала. Делить с мужем ложе, работу, радость и горе, быть ему более нужной, чем воздух и вода, и такой же неприметной, все время жить только его стремлениями, оберегать его от всего ненужного — разве не в этом она видела
смысл своего существования? И разве, в конце концов, Федор Ипполитович не стал таким, каким Ольга мечтала его видеть?
А если так, то укорять Федора Ипполитовича ей не в чем. Он оправдал самые честолюбивые ее мечты...
Дмитрий Кириллович, познакомившись с Ольгой (произошло это вскоре после возвращения четы Шостенко из Петрограда), сказал своему ученику:
— Два сокровища у вас, дорогой Федор Ипполитович! Ваши способности, данные вам, как говорилось еще недавно, милостью божией. И Ольга Яковлевна... Способности от вас никуда не убегут. А жена... Единственное, чего я боялся бы на вашем месте,— потерять ее любовь.
Нет, Ольгиной любви Федор Ипполитович не потерял. А теперь и подавно не потеряет. Ведь даже его ссору с сыном Ольга пережила не слишком болезненно, кажется...
Если бы не эта глупая история, жизнь Федора Ипполитовича была бы похожа на дальнее автомобильное путешествие. Комфортабельный «лимузин» стремительно мчится по широкой автостраде. Только и заботы — как бы не наехать на неосторожного велосипедиста, не столкнуться с тем, кого обгоняешь, как бы не занесло на крутом повороте... К тому же трасса все время круто поднимается вверх. А этого достаточно, чтобы ты ничего не замечал по обеим сторонам пути. Лишь однообразная бесконечная линия автострады летит тебе навстречу.
Буднями стало и то, что продвижение вверх порой сопровождалось боями. Бои были не только с болезнями, но и с недругами. И всякий раз побеждал сначала рядовой ординатор, потом ассистент Шанина, потом доцент, затем генерал-лейтенант медицинской службы, профессор и, наконец, член-корреспондент и заслуженный деятель науки. Конечно, кое-что в этих победах принадлежит и сотрудникам Федора Ипполитовича. Но разве солдаты требуют, чтобы генерал делил с ними славу?
Сколько тысяч операций сделал профессор Шостенко, скольких больных он поставил на ноги без помощи хирургического ножа! Сколько на это ушло сил, мыслей, нервов!
Прощаясь с каждым спасенным, Федор Ипполитович думал: «Этого я никогда не забуду — он новое мое достижение». Но вскоре, проглядывая историю болезни недавнего пациента, он не мог вспомнить ни его лица, ни сказанных им слов.
Единственный, к то не утратил человеческих примет,— Сергей Друзь, живое свидетельство наивысшего, пожалуй, достижения выдающегося хирурга. Но если бы Друзь не пошел после войны в мединститут, не стал затем орди- натором в клинике Федора Ипполитовича, профессор не вспоминал бы о нем, о его воскресении из мертвых.
Автострада...
Не многие события оставили следы в жизни Федора Ипполитовича.
Поездка в Петроград... Это был, так сказать, выход его на автостраду.
Начало тридцатых годов, организация научно-исследовательского института. Это — последнее детище Дмитрия Кирилловича, он руководил им последние восемь месяцев своей жизни. После войны институт унаследовал самый легкомысленный из его учеников. Правда, начало этому учреждению в какой-то степени положила поездка Федора Ипполитовича на берега Невы...
Никогда не забыть того, что оставило глубочайший след у каждого, кто на своих плечах вынес тяготы Великой Отечественной войны...
В воскресенье 22 июня 1941 года Федор Ипполитович, вероятно, впервые после гибели Кости по-настоящему задумался над тем, что на нем лежит ответственность за все, что совершается в стране, за ее судьбу и честь. И утром в понедельник он подал в парторганизацию своего института заявление с просьбой принять его кандидатом в члены Коммунистической партии и категорически заявил, что пока продолжается война, его место не в лаборатории исследователя, а там, где он может спасти жизнь десяткам тысяч людей.
Когда он прощался с Олей, на глазах ее не показалось ни слезинки. Казалось, она полна гордости, что ее Федя такой, каким она видела его в своих девичьих мечтах.
Если бы Костя был жив, гордился бы, наверно, своим другом и он.
Много, очень много сделал Федор Ипполитович за сорок семь месяцев пребывания на фронте.
Война отняла у него первенца...
А после войны снова понеслась ему навстречу однообразная автострада...
Федор Ипполитович повернулся на спину, с наслаждением расправил онемевшее от долгой неподвижности тело и беззвучно зевнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49