Он был в шлеме, сдвинутом на затылок, в меховой куртке, под которой, прикрыв ворот гимнастерки, был виден грубой вязки свитер. «Этот свитер, кажется, и был у полковника в госпитале, — мелькнула случайная мысль. — Точно. Тот самый свитер».
— Ты что? — подошел Зыбин.— Знал его?
— Андрей, прости, — сказал Глеб. — Я знал этого человека и пойду на его похороны. И давай, если можно, вернемся и выпьем еще по рюмке коньяка за него. Вот как пришлось мне с ним встретиться... свидеться...
У подъезда их ждала служебная черная «Волга». Зыбин сделал какой-то знак шоферу, и тот, кивнув, газанул, сорвался с места и, влившись в целое стадо бешено несущихся от Арбатской площади машин, устремился к улице Горького.
Глеб купил бутылку коньяка, и они поехали к Зыбину.По дороге Глеб все рассказывал о Полысалове. Как он от имени командования вручал Базанову в тыловом госпитале орден Красного Знамени за Курскую дугу; как Полысалов — гвардии полковник и Герой Советского Союза, воевавший еще в Испании, — хотел стать другом и наставником ему — пацану, вчерашнему школьнику, а тогда простому солдату; как Полысалов, ни слова не говоря Глебу, написал в Ленинград запрос о судьбе родных Базанова, будто бы и он родственник им; как он оплакивал двух сыновей своих, тоже летчиков, на которых получил похоронки, а потом оказалось, что младший, Антон, жив, выжил, и Полысалов, сам еще не оправившийся от тяжелого ранения, удрал из госпиталя и полетел к сыну, а когда они прощались, Полысалов подарил Базанову на память финский нож с наборной ручкой из плексигласа, сделанный аэродромным умельцем, как дорог он был Глебу и как хотел он сберечь его на всю жизнь, а пропала финка быстро, потерял он ее, а вернее всего — украли в поезде, когда он, списанный из армии подчистую, ехал в Среднюю Азию.
Воспоминания о Полысалове и том далеком временисовсем разбередили Базанова. На кухне у Зыбина он, не закусывая, выпил полстакана коньяка и, взяв с собой бутылку, прошел в кабинет. Но пить больше не стал, хотя и бутылку Зыбину не отдал, а сел на тахту, обложившись подушками, готовый к долгому, как сам объявил, разговору и ответам на любые вопросы, — и мгновенно заснул.
Зыбин снял с Глеба ботинки, накрыл ноги пледом. Позвонил по телефону в секретариат, сказал, что сегодня в редакцию уже не вернется. Было еще сравнительно рано. Он думал о том, что в его жизнь опять внезапно вторгся Базанов, что человек этот ему дорог, а проблемы, которые волнуют его, близки; что теперь они встретились почти здоровыми людьми, оба уж и про сердце свое порой забывать стали; что встреча эта, отодвинув ежедневную московскую суетню, напомнила Зыбину то прежнее горение, с которым он «пытал» Базанова, стараясь как можно больше узнать о его жизни бродяги-геолога, отдавшего столько лет поискам золота в пустыне. Зыбин вспомнил и то радостное чувство, пришедшее к нему тогда, когда он твердо решил наконец написать серьезную книгу о пережитом, о встречах с интересными людьми и со своим соседом по палате в первую очередь.
И вот прошло почти два года. Несколько раз он брался за эту книгу. Написал даже пяток страниц первой, вводной, главы, потом передумал — решил, книга будет состоять из новелл, как бы вкрапленных в свободное повествование. Вводная глава оказалась лишней. Он принялся за одну из новелл. Потом быстро написал другую — вспомнил действительный случай, свидетелем которого был, и записал его, ничего не упрощая и не усложняя. Потом что-то надолго оторвало его от книги. Сейчас уж и не вспомнить, что точно: плохое самочувствие, газетная кампания или поездка по любимому туристами Золотому кольцу, в которой он сопровождал французских журналистов. Да и какая, в сущности, разница? Вернувшись к своему письменному столу и перечитав написанное, Зыбин пришел в ужас: интересная вроде бы история была записана стертыми, казенными словами, штампованными фразами, банальными диалогами. Зыбин порвал все без сожаления. И это надолго охладило его пыл...
И тут опять Базанов, как черт из коробочки. Встретились, поговорили. Помнится, тогда, в больнице, он упрекал Глеба в бессюжетности его жизни; столько людей прошло через нее, промелькнуло — и на фронте, и после фронта, а не встретился он ни с кем, растерял и близких и далеких за два десятка лет... И вот сегодняшняя встреча в Доме журналистов с этим летчиком, не с человеком уже — с портретом в траурной рамке, встреча, которая вторглась в его неотложные дела, поломала все планы, отодвинула, возможно, и отъезд в Солнечный, где его ждут. Способен ли он, Зыбин, на такое ?
Сидя за письменным столом и рисуя квадратики и цилиндрики отличной паркеровской ручкой на отличной финской бумаге, Зыбин вновь и вновь задавал себе этот вопрос. И чем больше думал над ним, тем с меньшей уверенностью отвечал на него. По правде говоря, Андрей Петрович Зыбин нынче не чувствовал в себе базановской уверенности. Он завидовал Базано-ву. И еще думал о том, что, напиши он об этом событии — длинно ли, обстоятельно или коротко, с «подтекстом»-, как любят нынче писать молодые литераторы, которые «подтекстом» обычно заменяют знание материала или беспробудную вялость чувств, — получится у него плохо — надуманно и малодостоверно. Никто и не поверит, что так было на самом деле...
Утром, едва Глеб вышел из ванной, завтрак уже стоял на столе. Хозяин расстарался вовсю и решил принять гостя по первому разряду. Глеб был молчалив и сосредоточен. Казалось, он напряженно думает о чем-то. Разговор не клеился.
— Уж прости, Андрей,— сказал вдруг Базанов. — Я все про Полысалова думаю и себе удивляюсь. И предположить не мог:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261