..
Освободившись, Базанов через справочную разыскал своего приятеля Зыбина и вечером позвонил ему домой.
— Андрей? — спросил он нарочито обыденно.— Это я, Глеб Базанов. Инфарктник. Помнишь такого? — Из трубки раздался радостный вопль, и Глеб улыбнулся. — Конечно, я из Москвы. Прекрасно устроился в гостинице. Что сказать? Нормально. Все нормально. Нет, ненадолго. Можем и сейчас. Мне приехать? Может, ты ко мне? Согласен, давай на нейтральной полосе. Дом журналистов? Знаю я Арбатскую площадь, конечно. Ну, договорились. Сейчас и поеду.
Через двадцать минут они встретились.
За два года, что прошли после их выписки из ташкентской больницы, Зыбин пополнел, лицо его округлилось, четко оформился грушевидный животик. Впрочем, Зыбин оставался Зыбиным. Расцеловав Глеба, он сказал напористо:
— Ну, давай рассказывай! — точно они расстались час назад и Глеб прервал свою исповедь на полуслове. — Как ты?
— А ты?
— Хвастать нечем. Присох к столу — ответственный секретарь. Никуда не езжу, ничего не пишу. Правлю чужую жвачку. Тоска. Зато сердчишко работает ритмично, под академическим наблюдением. А как все же твои дела, друг-инфарктник ?
— Что интересует тебя в первую очередь?
— Все! — агрессивно сказал Зыбин. — Все, что произошло после больницы. Ты не ответил на письмо, сукин ты сын, лентяй несчастный!
— Давай свалим на почту!
— Ты занятой и руководящий, так? Базанов сказал:
— Все олл раит! Я счастлив, здоров. С геологией покончено. Занимаюсь воспитанием масс на большом строительстве.
— А почему мы торчим здесь? Сколько у нас времени ?
— Весь вечер.
— Тогда поедим и поговорим спокойно, а? Иди за мной.
Фасад Центрального дома журналистов напоминал богатую помещичью усадьбу начала века. Дом был несколько отодвинут от улицы. От суетного бульвара его отделяла решетка и пятачок заасфальтирован-
ного двора, на котором росли кусты и несколько деревьев.Глеб потянул на себя массивную дверь, и тотчас перед ним воздвиглась крупногабаритная фигура швейцара, одетого, как екатерининский вельможа. Швейцар молча закрыл проход, ожидая каких-то действий от Глеба.
— Со мной, Евгеньич, — небрежно сказал Зыбин, и крупногабаритная фигура тут же отступила, исчезла, растворилась, точно в фантастическом фильме.
В вестибюле было полным-полно народа. Все гомонили, перемещались с места на место, толпились группками, курили и смеялись, разговаривали по телефонам. Слева в холле торговали книгами и билетами на вечерние киносеансы; справа за низкими столиками сидели шахматисты с окостеневшими от раздумий лицами. Рядом гремел большеэкранный телевизор. Перед ним в удобных креслах малочисленные зрители. Каждый второй встречный раскланивался с Зыбиным, жал ему руку, некоторые обнимали, хлопали по плечу.
— Ну, популярность, — заметил Глеб. — Не ожидал.
— Издеваешься? А я, между прочим, тридцать лет в газет.
— Гордыня погубит тебя, Андрей сын Петров.
— Ладно, ладно! Идем, покажу тебе нашу хату. Они прошли мимо кафетерия. В низких мягких креслах и на высоких, суживающихся кверху табуретках у стойки сидели в основном молодые представители журналистики; густо пахло молотым кофе; над головами недвижно висело спрессовавшееся табачное облако. Зыбин увлек Базанова вниз, в пивной бар. Здесь и яблоку негде было упасть и стоял галдеж, как возле билетных железнодорожных касс в самый разгар курортного сезона.
— Хочешь пива без очереди? - спросил Зыбин.
— Ты пьешь пиво?
— Нет.
— И я нет.
— А водку?
— Только коньяк, и то в лечебных дозах.
— Бережешь сердчишко-то, страхуешься?
— Страхуюсь: у меня и так перегрузок хватает.
— Понимаю. Не то что у вас, в столицах, думаешь?
Вы, мол, только по асфальту и передвигаетесь. Презираешь ? А на асфальте, между прочим, и поскользнуться проще. Ладно, идем в харчевню. Покормлю тебя, как положено, — добрей станешь.
Они прошли узким коридором мимо кухни, мимо еще одной большой стойки, за которой плавно передвигалась брюнетка с матово-оливковым лицом. За ее спиной на полках красовались бутылки с яркими наклейками, коньяки и водки в экспортном исполнении, банки с соками, блоки сигарет. Покрытая толстым стеклом полированная поверхность стойки отражала все это цветное великолепие и желтые точки цилиндрических светильников, спускавшихся на разноцветных шнурах. Под плафонами торчали три головы завсегдатаев, мешающих брюнетке работать. Однако действовала она четко, споро, привычно, не поднимая глаз.
— Как жизнь, Маша? — спросил Зыбин на ходу.
— Лучше всех, Андрей Петрович! — бойко ответила девушка. Она широко улыбнулась, и лицо ее стало сразу милым и простыл!.
— Ты куришь? — спросил Зыбин Глеба.
— Нет, бросил с момента нашего с тобой ташкент-•ского расставания.
— Ну, ты мужик! Стойкий! С тебя портреты писать. Или романы! Напишешь — не поверят.
— Напиши хорошо — поверят. Но ты разве напишешь? Все собираешься!
Они сели за пустой столик в дальнем углу.
— Немало прошло с тех пор, как мы встретились под кровлей доктора Воловика. Как он там? Видел ты его? К тебе не собирается?
— Как только построят больницу у нас в Солнечном, может быть, и переедет. Есть договоренность.
— А газета у вас не предвидится?
— А ты бы махнул?
— На годик. Поставил бы тебе это дело на высшем уровне, кадры подготовил и удрал.
— Будет город, будет и газета. Пока что мы стенгазетами и радио обходимся.
Подошла официантка. Принесла кувшин с какой-то красноватой жидкостью, на хлебнице — пышные, в муке, калачики. Спросила:
— Как всегда, Андрей Петрович?
— Нет уж, Ниночка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261