Он думал о М
узее истории с его странными и курьезными сокровищами, о вечерах перед к
амином, в то время как госпожа Мета хлопочет в кухне, о своем кабинете, где
он проводил часы, дни и недели в поисках тайн, скрывающихся в старых рукоп
исях.
И вдруг понял, что не в силах вспоминать. Он больше не помнил, что читал. Пол
овина его жизни прошла в учении, в поисках правды, но в памяти не осталось
ни единой строки из прочитанного. Да, он больше не помнил даже того, что на
писал сам. Это стерлось, как будто никогда не существовало.
Сердце его отчаянно забилось. Он силился хоть что-нибудь вспомнить. Но на
память ему пришла лишь старая-старая, не раз слышанная в детстве песенка.
И, будучи близок к отчаянию, Ким внезапно запел:

Святой Отец, стенаю
За темными стенами,
Влача, как цепи, дни.
Не забывай о сыне,
Что гибнет на чужбине,
И руку протяни!
Повсюду в целом свете
Лишь мрак и сети смерти.
Но, падая без сил
К тебе, о Мать Святая,
С надеждою взываю:
Дитя свое спаси!

Его голос, слабый и дрожащий в холодной тьме, сделался тверже и яснее, когд
а он продолжил:

А если вы со мною,
То, и объятый тьмою,
Несу в себе я свет.
И потому отныне
Я и один, в пустыне,
Не одинок, о нет!

Фабиан остановился. Откуда-то донеслось эхо песни, так, словно тени подхв
атили ее и бросили назад, многократно преломленную. И различимы были дру
гие звуки, отдаленные, более твердые и жесткие: резкие команды и свист бич
ей. Затем все стихло.
Ц Звуки разносятся здесь далеко, Ц сказал Фабиан тихо. Ц Мы должны быт
ь осторожны.
Ким сглотнул. Надежда, вспыхнувшая было, погасла, как пламя свечи под неож
иданным порывом ветра.
Ц Я… я не мог иначе, Ц пробормотал он. Ц Я просто обязан был это спеть.
Ц Я знаю, Ц ответил Фабиан. Ц И это было хорошо.
То ли растущая яркость дня была тому причиной, то ли они действительно пр
еодолели самый темный участок пути, но стало заметно светлее.
Еще один поворот Ц 'и они оказались в другом, более широком ущелье, по дну
которого, глубоко внизу, несла свои бурные воды река. Вдоль отвесной стен
ы ущелья, по уступу, пролегала узкая дорога, скорее даже тропа.
Ц Если мы свернем налево, то отправимся в сторону Зарактрора, что мне сов
сем не нравится, Ц сказал Фабиан. Ц Так что давай пойдем направо. Надеюс
ь, что где-нибудь там мы сумеем и выбраться наверх.
Киму оставалось только согласиться.
Солнце Ц светлое пятно во всепоглощающей серости Ц нагревало камни, и
уже не было так холодно, как прежде. Однако у Кима было такое ощущение, что
теней вовсе не стало меньше, даже напротив. Здесь было светлее, и тени были
резче, тверже обрисованы.
Если бы не прозвучала песня, тени, возможно, остались бы внизу. Там, где тем
но, где им никто не мешал. В безнадежности, на дне отчаяния, из которого они
и родились. Утверждать, что тени поняли песню, было бы слишком самонадеян
но. Постичь это они были не в состоянии. Тени не думали. Они не чувствовали.
Однако звуки песни заставили их задрожать, и они неосознанно сделали бес
поворотный шаг. Шаг от бытия к познанию.
Порыв, повлекший их за собой, был столь мощным, что любое сопротивление бы
ло бессмысленным. И они последовали за ним из темноты наружу, к свету. Ибо
везде, где есть тень, существует и свет.
Так они шли, вероятно, с четверть часа: высокая скала справа, обрыв и пенящ
аяся река слева. Внезапно Фабиан остановился:
Ц Тихо!
Выступ скалы закрывал обзор, а шум реки убаюкал даже острый слух Кима. Но в
от совсем рядом зазвучали шаги подбитых гвоздями сапог, заскрипели коле
са, заскрежетало железо по каменистой земле. Больги!
Ким осмотрелся. Стена скалы над их головами была почти отвесной, взобрат
ься на нее было невозможно. Внизу пенилась и бушевала вода, и даже если бы
они отважились спускаться по откосу, их сразу бы заметили.
Ц Туда! Ц прошептал Фабиан.
Это была неглубокая ниша в стене ущелья, не дававшая почти никакого укры
тия. Но возможно, если они будут сидеть там тихо, больги их не заметят.
Процессию возглавлял отряд больгов. Их предводитель был единственным, у
кого был шлем и подобие доспехов, остальные были одеты только в обшитые м
еталлическими полосами кожаные куртки и тяжелые сапоги. Ким удивился то
му, как мало больги этого времени имеют общего с боевыми машинами, с котор
ыми он сталкивался в «свое» время в Эльдерланде. В другой одежде, в другой
обстановке эти существа лишь незначительно отличались бы от него самог
о. Даже матово-коричневая кожа мужчин-больгов была похожа на ту, что он ви
дел у людей с юга, с которыми вместе учился.
Только блеск тупых глаз, взгляды, в которых отсутствовала мысль, выдавал
и, что это не люди. В их глазах можно было прочитать только волю их темного
господина.
Или же нет? Ким вспомнил о Горбаце и внезапно усомнился. Относительно сущ
еств, следовавших за больгами, всякое сомнение исключалось. Это были обы
чные люди.
Большинство из них было одето в холщовые рубахи, более или менее оборван
ные. Многие шли босиком, некоторые в грубых сандалиях. Часть людей была за
кована в железо, для других необходимости в этом не было. Некоторые попар
но, как волы, были впряжены в повозки, они тянули тяжелые телеги с окованны
ми железом колесами, с визгом катившиеся по неровной дороге. Фургоны был
и загружены провиантом и каким-то снаряжением. Когда колеса попадали в я
мы на дороге или натыкались на камни, свистели кнуты надсмотрщиков-боль
гов, и люди-волы с удвоенным напряжением тащили повозки, а остальные помо
гали им, насколько позволяли их силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113