Мы и разговаривали,
как глухие. Я - об условиях, унижающих человеческое
достоинство, а они про сами условия, которые оказы-
ваются объяснимыми: электрик <гуляет>, истопник за-
пил, стекла для окон не подвезешь; сами видели, в
распутицу до Иртыша неделями не доберешься, зда-
ния старые, не приспособленные. Вот переедем в но-
вые помещения...
Мне показалось, что я нашла корни этого странного
сплава доброты и равнодушия. Они, наверное, живут
так же: разбилось стекло - фанерой, не нашли клю-
ча - выломали дверь и так и оставили с зияющим про-
ломом, разбили умывальник - заткнули дырку тряп-
кой. Наверное, это объяснение было бы самым до-
стойным. Но и оно рухнуло. Неудобно рассказывать о
домах учителей и воспитателей, где меня принимали,
об их ухоженности, обустроенности, обставленности,
И так получалось в Екатерининском, что почти все
разговоры о сегодняшнем быте интерната сходились к
тому, какими ребята сюда приехали, из каких домов их
забирали.
Значит, все в мерках отсчета. Для детей эта мерка
в том, как они жили раньше, и тогда совесть не кусает.
Все, оказывается, не так уж плохо: сыты, одеты. А свои
собственные дети, свой собственный быт, который на-
ходится в вопиющем противоречии с интернатскими
спальнями, с неуютной столовой, напоминающей худ-
шие забегаловки, с ободранным школьным актовым
залом, в счет не идут. В Екатерининском идут как бы
две жизни в двух измерениях. Одна - своя, и в ней
свои нормальные критерии, другая - детская, и в ней
критерии снижены, краски размыты. Удивительная
форма дальтонизма, в которой кроется тоже нечто
большее, чем локальное омское явление.
Конечно же, эта школа-интернат - худшее из дет-
ских заведений, которое мне довелось видеть. Но на
худших иногда четче обозначаются общие явления.
Оглянитесь на лучшие городские сооружения. Са-
мые ухоженные, с размахом построенные, обсаженные
голубыми елями, с газонами, которым позавидует лю-
бой английский парк, - не детские дома, а дома для
городской власти. Наверное, городской власти нужны
удобные кабинеты и репрезентативные помещения.
Конечно же, нужны. Как же сделать, чтобы меркой
отсчета для устройства детской жизни был всегда свой
кабинет и свой дом, а не чужой, разоренный?..
С той поры много времени утекло. Оно спрессова-
лось, и в нашей жизни очень многое изменилось.
Наверное, и строительство интерната в селе Екатери-
нинское, которое мы привычно затягиваем на годы,
окончилось, и ребята живут в новом помещении. Во
многих городах уже отданы под детские поликлиники
иные новые здания обкомов и облисполкомов. Уже и
санатории разных управлений отданы детям и детским
домам в частности. И в государственной даче, где жила
семья одного руководящего лица, оказалось возмож-
ным разместить целый детский сад. Это - приметы
иного времени. Но здания власть предержащих с мра-
морными вестибюлями так и стоят рядом с блочными
коробками интернатских зданий. И вряд ли что-то сра-
зу изменишь - даже если все мраморные вестибюли
передадут на социальные нужды. Это уже было, мы к

этому уже почти привыкли: выстриженные газоны и
щербатые мостовые рядом с детским садом. Точек от-
счета в одно мгновение не изменишь даже самым
справедливым законом. Точка отсчета - это нечто
само собой сложившееся, традиция, устоявшаяся при-
вычка.
Когда Гмайнер начинал строить свой первый дом,
ему говорили: <Вы с ума сошли, такие дома для бе-
зотцовщины>. Гмайнер отвечал церковной заповедью:
<Люби ближнего больше, чем самого себя>. У него
самого не было дома - он снимал комнату. Он не
разрешал себе потратить деньги на аренду приличного
бюро. Из сарайчика они перешли в комнату, предо-
ставленную им магистратом, в которой сидели, кроме
них, еще две общественные организации, принадле-
жащие Красному Кресту. Никто из его помощников,
включая его самого, не получали твердой зарплаты.
Он создавал свои точки отсчета. Сначала - детям. По-
том, если останется, - себе.
На себя долгое время не оставалось.
II
Еще когда строился первый дом, стало ясно, что
сумасшедшая, казавшаяся невыполнимой идея, в кото-
рую сначала никто не верил и которая набирала все
больше сторонников, обрела реальные черты. Стало
ясно, что денег хватит не только расплатиться за пер-
вый дом, но и на второй, на третий. Но Гмайнер не толь-
ко дом для детей строил - он строил систему. Он
строил первую детскую деревню, в которой его педаго-
гическая модель будет осуществлена.
Это не были виллы, это были обычные для той окру-
ги дома. Но дома и сегодня так же живописно вписаны
в горы и не выглядят ни устаревшими, ни одряхлевши-
ми. <Скупой платит дважды>, - любил говорить Гмай-
нер, Наши блочные детские учреждения - это не толь-
ко постройки нищих, это нерациональное строитель-
ство скупых.
Итак, пять домов были построены, и торжественное
открытие их состоялось 1 декабря 1950 года. Пятьдесят
детей и пять матерей-воспитательниц обрели свой дом
на том самом склоне горы, на который всего-то год с
небольшим назад карабкались Гмайнер с бургомист-
ром Кохом.
Опять ме: как много может общество, в котором
бюрократический аппарат играет не главную роль.
В апреле сорок девятого недоучившийся студент орга-
низовал благотворительное общество - через во-
семнадцать месяцев была зарегистрирована первая в
мире SOS - детская деревня.
Елена Дидль была первой матерью в первой дет-
ской деревне в Имсте. С тех пор и до конца жизни, ко-
гда она, уже выйдя на пенсию, вела хозяйство и жила
у Германа Гмайнера, ее звали мама Дидль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63