Так или иначе,
но когда я разговаривала с матерями - воспитатель-
ницами в австрийских детских деревнях, которые начи-
нали работать с Гмайнером, они все вспоминали об
этом случае. <И тогда, - рассказывала мне одна из
женщин, - господин Гмайнер дал себе слово, что по-
святит свою жизнь детям>. <Ребенок спас мне жизнь, -
говорил он. - Я поклялся помогать детям>. И потом,
когда дело Гмайнера упрочилось не только в Австрии -
в мире, он мечтал о том, что со временем будет дет-
ская деревня и в России (так он обозначал весь Совет-
ский Союз). Он говорил друзьям: <Я был бы счастлив
сделать доброе дело стране, которой было принесено
так много горя>.
Шесть долгих лет длилась для него война. Со своим
прошлым он рассчитался уже тогда, твердо поняв, что
несет миру диктатура, О своем будущем у него было
время подумать, когда он, вернувшись домой в Аль-
бершвенде, помогал отцу и сестрам. Тогда Герман
не производил впечатления счастливого человека. Он
верил в свое предназначение, он хотел служить чело-
вечеству. Но что может сделать бывший младший офи-
цер двадцати шести лет, не получивший даже аттестата
зрелости? Однажды Герман Гмайнер узнал, что универ-
,игет Инсбрука принимает бывших участников войны,
не по своей воле пропустивших время учебы, без ат-
-естата зрелости. Условие было одно: за два года надо
было сдать экзамены и представить аттестат зрелости
з университет. Без этого диплом выдаваться не будет.
Так началась учеба Гмайнера на медицинском факуль-
тете.
Австрия жила трудной послевоенной жизнью. В сло-
варе прочно застряли слова военного времени: бежен-
цы, лагеря, пропуск, фильтрационные пункты, окку-
пационные войска, перемещенные лица. По дорогам
Европы брели люди, возвращавшиеся на родину или
по тем или иным причинам покинувшие ее. Осиро-
тевшие дети - первые страдальцы любых военных
событий - размещались в наскоро открываемых дет-
ских домах, потребность в которых в первое послево-
енное время увеличивалась. Но и те, что жили дома,
часто вели полубеспризорный образ жизни. Матери ра-
ботали, а многие отцы были или в плену или легли на-
всегда в чужой земле. Подростки шныряли на черном
рынке, зарабатывая, чем придется, а иногда и подво-
ровывая. Разбитые дома, нежилые подвалы становились
прибежищем по вечерам и ночам.
Когда Гмайнер поступал на медицинский факультет,
он собирался стать детским врачом и тем самым вы-
полнить то жизненное <предначертание>, о котором
он мечтал еще до войны. В университете Инсбрука,
так же как и в других европейских учебных заведениях
и сегодня, кроме обязательных по программе предме-
тов, можно записаться на лекции совсем других фа-
культетов. Кроме медицины, Герман Гмайнер занимал-
ся философией, которая его интересовала всегда, и слу-
шал лекции по педагогике. Но тогда, в тот январь сорок
седьмого, он еще думал, что педагогические знания
помогут ему в медицинской практике.
Герман Гмайнер много думал и говорил с друзьями
о том, чего не хватает детям, лишенным дома войной
или ее последствиями. Он снова и снова возвращался
к своему детству, к своей семье, оставшейся для него
примером. <Мы научились жертвовать ради любви
друг к другу>. Эта идея жертвенности, любви все время
не давала ему покоя. Каждый родитель приносит жерт-
вы в семейной жизни, и ребенок отвечает на них лю-
бовью. Все разрушенные семьи страдали от неумения
или нежелания жертвовать ради ребенка, ради своих
семейных обязанностей. Даже привязанность к нему
его группы в конечном итоге произрастала из его го-
товности жертвовать своим временем, своими интере-
сами. Из его неподдельного интереса к их судьбе,
Он считал, что детский дом тоже благо для ребенка,
потерявшего дом. Но воспитатель честно выполняет
свой долг, свою профессиональную обязанность - не
больше. И можно ли от него требовать большего?
Можно ли по-настоящему принимать к сердцу забо-
ты и радости всех тридцати мальчиков в группе?
У него давно уже на стопе лежали не учебники по
медицинским предметам, которые надо было сдавать,
а томики Песталоцци, история педагогики. Позже он
сам назвал имена людей, опираясь на опыт и педа-
гогические мысли которых он придумал свою модель:
Август Герман Франке, Иоганн Генрих Песталоцци,
Иоганн Генрих Вихерн и Ева фон Тиле-Винклер. Гмай-
нер писал: <Мысли о воспитании осиротевших, покину-
тых детей в воспитательных учреждениях, близких к
семейным, смогли быть осуществлены только в наше
время. Но они отнюдь не новы>.
Идея заключалась в четырех принципах, выглядев-
ших действительно проще простого: 1) мать, 2) братья
и сестры, 3) дом, 4) детская деревня. Он потом не раз
говорил, что прообразом, основой будущей <семьи>
служило его детство.
<Моя мать, когда она нас покинула, - писал он, -
оставила после себя пустоту. Но я имею право считать,
что много лет спустя именно ее смерть подготовила
меня к жизненному предназначению - основанию дет-
ских деревень...>
Мать оставила пустоту, но она была заполнена
старшей сестрой. Значит, можно утешить боль, зна-
чит, нужно найти человека, который заменит мать. Этим
человеком станет женщина, которая согласится соеди-
нить профессию с образом жизни и жить с детьми,
потерявшими родителей. Собственно говоря, в этом и
заключалось вначале основное отличие гмайнеровской
идеи от практики тех людей, на которых он ссылался.
Дома, разновозрастные семьи уже были в моделях тех
людей, на опыт которых он опирался. Но во главе
семьи - группы стояло лицо духовное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63