У гроба стоял Туга
й с траурно приспущенным знаменем полка, в котором служил когда-то Лобан
ов. Знамя это за две ночи сшила поседевшая от горя Катенька Трубецкая.
Ц Господи, прости заблудшую душу раба твоего Николая, Ц прошептал отец
Афанасий у самого края разверстой могилы. Ц В муках человек рождается, в
муках к Тебе, Господи, уходит.
Он мелко крестил гроб, вглядываясь в жадно распахнутое жерло могилы, хот
ел было сказать еще что-то, как вдруг с диким криком исчез в вырытой яме. Ко
гда его вытащили, едва живого от пережитого страха, лекарь со злорадным у
довлетворением установил, что бедняга сломал левую ногу.
Ц Последняя выходка Лобанова, Ц сказал генерал Шеин и, не стесняясь, за
плакал. Глядя сквозь слезы на гроб, прошептал: Ц Было бы удивительно, Ник
олай Борисович, коли б ты покинул нас тихо и незаметно.

Катенька Трубецкая который уж час стояла у свежезасыпанного могильног
о холмика. Слезы медленно текли из глаз и тут же замерзали. Ушел тот, кто бы
л ей так дорог, ушел, так и не узнав об этом.
Ц Отчего вы не женитесь, Ц спросила она полковника как-то раз, на одну ми
нуту оставшись с ним наедине. Ц Хотите, подберу вам хорошую невесту, полн
о уж вам ходить одиноким…
Он посмотрел на нее долгим нежным взглядом и ответил, опустив глаза вниз:

Ц Такой, как вы, сударыня, я не найду, а другой мне не надо…
Она покраснела тогда, поняв это косвенное признание в любви, но сделала в
ид, что ничего не поняла.
Ц Полно, Ц дрожащим голосом произнесла еще Трубецкая, Ц сколько преле
стных женщин могли бы быть счастливы с вами…
Лобанов только грустно усмехнулся и ничего не ответил. «Бог покарал меня
его уходом», Ц мелькнуло в голове у княгини. Ужасный пробел оставил Лоба
нов своим уходом в ее жизни. Тоска невыразимая! Она знала, что за что она ни
примется теперь, все будет из рук валиться, самые воспоминания будут не в
отраду. Она в первый раз испытывала, что душа может болеть как тело, Ц име
нно болит душа! Едва могла понять Катенька Трубецкая, что Лобанов остави
л их маленький мир в тайге.
Она подняла голову и увидела подле себя высокого белобородого старца. Гл
аза княгини наполнились уже не слезами, а ничем не прикрытым ужасом. Она п
омимо воли с еще незабытой придворной вежливостью поклонилась старику.

Ц Александр Павлович? Государь?!
Федор Кузьмич посмотрел на княгиню, признал в ней старую знакомицу и улы
бнулся.
Ц Зря ты это, милая, Ц отозвался ласково. Ц Не надобно мне так
кланяться. Я Ц бродяга. Лучше ему, бедному, поклонись.
Слезы ручьем хлынули из глаз княгини.
Ц Больно мне, очень больно! Самой жить не хочется!
В ответ зазвучал голос, глуховатый и размеренный, такой знакомый:
Ц Напрасно, милая. Жизнь радость есмь. Ты страдаешь, значит, душа твоя очи
щается, возвышается. Береги душу, впусти в нее радость жизни…
Княгиня все вглядывалась в лицо старца.
Ц Но ведь ты живой, это только мертвые являются людям видением, Александ
р Павлович, Ц без слов подумала она, а он ее услышал.
Ц Позволено и мне иногда, Ц усмехнулся.
Ц Нет, ты точно император Александр, Ц едва слышно прошептала Трубецка
я.
Ц Разве важно, кто ты на земле, важно, кто ты будешь там… Из первых стал я п
оследним, но ушел от соблазнов, ушел от самолюбия, стал собой, таким, какая
у меня душа…
Ц Но какая радость у меня может быть, если кругом меня Ц могилы?
И слезы капнули Трубецкой на грудь.
Ц Ты плачешь от жалости к самой себе, а ты пожалей других…
Ц Да я всю жизнь только и делаю, что других жалею…
Ц Нет, пожалей одного человека, отдай ему всю твою любовь, и зачтется теб
е, мужа вспомни страдальца, Ц сказал и исчез в снежном лесу.
Княгиня прикрыла в страхе глаза…
А от могилки вернулась спокойная, радостная, словно согретая теплом сиби
рского ясного солнца в летний день, привидевшийся ей зимой.

Он прекрасно понимал, что чувствует сейчас княгиня. Ему и самому было дан
о пережить нечто болезненно подобное. Те дни до сих пор вспоминаются со с
тоном.
«Она умерла. Я наказан за все мои грехи…» Ц написал он тогда в своем днев
нике. Гулкая пустота окружила его, и ему казалось, что все вокруг уже умерл
о и только продолжает жить какой-то призрачной, неестественной жизнью, с
ловно и не подозревая о своей смерти, не видя ее и кривляясь перед ее страш
ным ликом.
Его доченька, девочка, прозрачно-белая, худенькая, переполненная желани
ями и чувствами, одна привязывала его к жизни. С ее матерью, Нарышкиной, он
давно и нелепо разошелся. Сонечка была единственным существом, в ком он в
идел свою надежду и радость, она одна заставляла его сердце биться радос
тно и трепетно. Она умерла от чахотки, и никакие лучшие доктора не могли сп
асти ее, и глубокое отчаяние опустилось на его душу. Зачем живет он, сломле
нный морально и физически, зачем нужен он Богу здесь, на земле, если жизнь
его дочери отнята и некому утешить его, некому прижаться к его сердцу и по
дарить минуты самой чистейшей радости, нежности и любви…
Пробираясь по глухой тайге, странник стиснул руками высокий лоб, как и то
гда, склонил голую облысевшую голову. Как и тогда, он не мог даже плакать. С
ухие скорбные фразы выветрились из его головы, осталась только эта гулка
я пустота и нелепая отрешенность.
Он не пошел тогда на похороны дочери, ибо не мог увидеть Софи в гробу Ц эт
у искрящуюся жизнью девочку, несмотря на ее слабость и бледную прозрачно
сть. В его памяти она осталась такой, как в последний раз, когда он видел ее,
Ц улыбающейся, утешающей его, ее старого надорванного жизнью отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72