Однако эта минутная робость Хаджи вскоре сменилась безудержным гневом. Рассвирепел Хаджи, увидя, как с пением и криками шла за русскими солдатами и башибузуками голая детвора; многие из детей, раздобыв жестяные чайные коробки и солдатские котелки, барабанили по ним немилосердно и наполняли воздух невыносимым шумом и криками. От неудовольствия и гнева колени Хаджи Манукофа Эфенди стали дрожать, и он сбился бы с ног, если б не удержало его густое течение солдат, шедших тому навстречу. Течение свернуло в сторону пятиэтажного здания, и улица опустела. Свободно вздохнул Хаджи Манукоф Эфенди и сел на случайно проезжавший экипаж конторы «Свет». Немного времени спустя, Манукоф. Эфенди, весь в поту, точно только из бани, сходил с экипажа перед своим домом.
— Где твой ага? — спросил Хаджи возницу, расплачиваясь с ним.
— Сегодня его не было в конторе, не знаю,— ответил он и повернул лошадей.
Драгоценная половина Хаджи Онника Эфенди, Ну- нуфар-ханум встретила Хаджи с таинственной улыбкой на лице, — улыбкой, в которой были смешаны и удивление, и неожиданная радость, и глубокое благоговение. Хаджи, еле переводя дух, вручил ей свою палку и хотел уже войти в комнату, как Нунуфар-ханум загородила ему дорогу. Нунуфар-ханум, положив пальцы на уста Хаджи Онника Эфенди, прошептала с.загадочной улыбкой: «Тссс, тише, милый, у нас сидят люди!»... — «Кто?»— сухо спросил Эфенди со страхом и испугом на лице и не выдержал: быстро потянул дверь к себе... и окаменел на месте. В гостиной сидели — можете вы себе представить?— Амо Амбарцумович, врач и — что больше всего поразило Хаджи — комендант города (длинный офицер)... «Ну, что, долго еще будет продолжаться это сумасбродство?» — спросил Хаджи, входя в комнату и поочередно оглядывая Амо Амбарцумовича, врача и коменданта города (длинного офицера). Но лица Амо Амбарцумовича, врача и коменданта города оставили без ответа вопрос Хаджи. «Что ж, пойдемте, пойдемте, выпьем по рюмочке»,— добавил Хаджи, желая рассеять общее замешательство, и они отправились в столовую.
Молча обедал Мазут Амо, сидя рядом с Хаджи Он никем Эфенди во главе стола. Ел он холодную жидкую зеленоватую чорбу и смотрел на свою тарелку, но глаза его как будто не видели зеленоватой чорбы. Ему казалось, что в тарелке взамен чорбы — туман, мираж, пустое пространство. Понимал Амо Амбарцумович, чувствовал он, что то, что происходит на улице, происходит помимо его волы, вне его, совершается независимо от него. Он ожидал исхода происходящего и размышлял о том, чем оно кончится, но не находил ответа. В мозгу у него был туман, мираж — пустое пространство...
Уже закончили обед, когда, еле переводя дух, вошел т. Вародян. И вот невиданное дело случилось для Хаджи Манукофа Эфенди в его же квартире: Амо Амбарцумович, врач и т. Вародян попросили у Хаджи разрешения уединиться в соседней комнате. Хаджи, конечно, разрешил, хотя и не переставал удивляться, что у него же на квартире гости желают избавиться от него самого. «Однако ничего не поделаешь, Хаджи, раз попался — так уж терпи!» — подумал он и повел гостей в соседнюю комнату. Войдя в соседнюю комнату, Амо Амбарцумович, врач и Вародян заперлись в ней, а Хаджи, вернувшись в столовую, остался с комендантом города (длинным офицером) и стал беседовать с ним о новостях дня на смешанном с наирским русском языке. Беседовал Хаджи с комендантом города (длинным офицером), но внимание его было там, в соседней комнате. Понимал Хаджи, знал, что в эту минуту в соседней комнате заседал Местный Комитет, знал, но не понимал Хаджи, что с того момента ого, Хаджи Онника Манукофа Эфенди, квартира стала историческим местом; в тот момент в его, Хаджи Онника Манукофа Эфенди, квартире, в соседней комнате совершались роковые дела как для него самого, так и для него наирского племени. В тот момент Амо Амбарцумович, врач и т. Вародян, то есть Местный Комитет Центромозгопаука, иными словами, местная субстанция наирского мирового духа выясняла свою позицию к совершающимся событиям, и этого мирового порядка обстоятельства не постиг Хаджи; не понимал Хаджи всего значения итого мировой важности явления. К какому решению о совершающихся событиях пришли в соседней комнате Амо Амбарцумович, врач и т. Вародян, — Хаджи Онник Манукоф Эфенди, конечно, не знал и не мог узнать. Однако вскоре он должен был узнать, узнать также и то, сколь был благоприятен для него случай, приведший в тот день к нему дорогих гостей. И все это Хаджи должен был узнать всего через неделю, когда врач Сергей Каспарыч был уже окружным комиссаром, а Амо Амбарцумоиич — председателем городского Совета...
Странные, темные, непонятные события произошли в том наирском городе в течение этой недели,— события, покрытые непроницаемой завесой тайны и загадочности. И ряд ли кому-нибудь когда-либо удастся снять эту завесу и поглядеть на подлинное лицо совершившегося. Мы должны поэтому избегнуть всевозможных предположении и заключений; мы расскажем лишь то, что нам довелось видеть собственными глазами, либо узнать от людей, пользующихся в наших глазах неподкупной репутацией. Перейдем же к этим событиям.
Прежде всего надобно заметить, что в то самое время, как, собравшись на квартире Хаджи Онника Манукофа Эфенди, Местный Комитет выяснял свою позицию по поводу совершающихся событий,— в это самое время в городе уже были люди, не только уяснившие себе свою позицию, но и расклеивавшие на стенах города объявления об этой своей позиции на наирском и русском языках. И важнее всего было то, что под этими объявлениями, рядом с подписями большей частью неизвестных городу лиц, красовались две подписи, причинявшие большое неудовольствие не только простым обывателям, но и весьма почтенным персонам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55