Но теперь, по прошествии двадцати — двадцати пяти лет после того знаменательного события, о ходах и ступеньках в церкви Апостолов и в мосту Вардана знают все — даже дети. Об этом, конечно, не говорят, строжайше запрещено говорить об этом. Забыл я сказать, что, когда по неосторожности Тато и его друга правительство узнало тайну о церкви Апостолов, оно отняло у наирян церковь, а Тато и его друга сослало в Сибирь, где они и погибли в мрачных казематах. Вот что представляет собой церковь Апостолов! Забыл я сказать также и о том, что, кроме упомянутых выше чудес, в церкви Апостолов похоронены наирские цари, и когда, после наложения ареста на церковь, разобрали пол церкви — внизу, под каменной плитой нашли уйму сокровищ...
Эх, читатель, история эта давно минувшая и темная — всего не расскажешь. Цари наирские были мудрые, хитрые, богатые и гордые: таких царей ныне нет. Мудрые, хитрые, богатые и гордые — они, к сожалению, были себялюбцы и драчуны.,. Если бы не это, почему должно было погибнуть их государство и превратиться в развалины страна Наири?.. Куда делись ныне чародеи наиряне, где тысячелетняя Наири?.. Нет их, ничего не осталось ныне. Даже этот сохранившийся древний наирский чудо-город, в прошлом считавшийся тронным, мать- городом, стародавним центром, ныне превратился в отсталое уездное логовище, куда ссылают из столиц на поселение уличенных в злоупотреблениях разбойников- чиновников...
Описав три древних чуда города, мы перейдем к новым его чудесам. Этак мы постепенно подойдем к обыденной жизни, и мало-помалу предстанут перед нами живущие ныне в этом древнем городе все значительные и незначительные наиряне.
Самая большая новость ненаирского происхождения, показавшаяся местному населению вначале непонятной,— это железная дорога, проложенная в пору владычества русских — лет двадцать назад. Больше половины населения и по сию пору помнит тот незабвенный день, когда по железной дороге, проложенной из неведомых далей до этого города, впервые подошел к новому вокзалу поезд. Были шумные пиршества, царила радость. Находились люди, которые от удивления и восторга лишались способности говорить — отнялся у них язык. Многие помнят даже такие интересные подробности, как то, что паровоз был украшен зеленью и цветами, а над фонарем развевался флаг с золотистым двуглавым орлом. С какой помпой и весельем подошел поезд к городской станции, где собралось почти все население города — радостное, в праздничных нарядах — встретить поезд. У станции играл военный оркестр; приветствовали поезд именитые наиряне и высокопоставленные чиновники: уездный начальник, его помощник, начальник военного управления, генерал Алеш, отец Мазута Амо — Аракелага,— можно ли забыть обо всем этом?.. Несмотря, однако, на то, что с этого примечательного дня прошло двадцать — двадцать два года, несмотря, повторяем, на эти длинные-предлинные двадцать—двадцать два года,— и доселе можно найти в городе очень и очень много честных и нечестных наирян, которые — представляете вы себе? — не только не ездили в поезде, но даже смотрят на паровоз как на некую диковину. Например, известному во всем .городе гробовщику Еноку и сейчас кажется удивительным, как это люди, не прибегая к помощи волов и лошадей, сидя в вагоне, передвигаются с места на место по неодушевленному железу. И до сей поры по воскресным дням можно встретить двух почтенных наирян, которые, совершая свой воскресный моцион (после городского сада, железнодорожная станция служила вторым местом для гулянья в этом наирском городе), стоят перед полот-" ном железной дороги, занятые следующей беседой:
— Посмотрите-ка, что только не делает эта чертова кукла русский! — говорит один, лениво ударяя ногой о железный рельс и с масленой улыбкой на лице слушая приятный звук рельса.
— Куда можно выйти, ежели этак поедешь?..
— Куда хочешь, туда и поедешь,— отвечает другой.
— В Московию выедешь?
— Ну да, конечно.
— А в Киив?..
— Можно и в Киив...
И наступает благоговейное молчание и удивление.
Вторая новость, также ненаирского происхождения, перед которой так благоговеют все горожане без исключения и коей обычно так восторгается учитель приходской школы Драстаматян,— это то пятиэтажное гигантское здание, что стоит посредине города, точно чудовищное величие, каменное благоговение. Да, именно каменное благоговение, ибо здание это, кроме своих гигантских размеров, замечательно еще благодаря иному, более существенному — весьма существенному обстоятельству: тут, в этом единственном строении сосредоточены наиболее влиятельные учреждения не только города, но и уезда. Тут сидят: уездный начальник, полицмейстер, здесь находится уездное воинское присутствие, в этом же здании находятся, наконец, почта-телеграф и государственное казначейство. И все же не мог всего сосчитать. Забыл самое необходимое учреждение — то, без которого это легендарное здание утратило бы добрую половину своей прелести и в особенности своей устрашающей важности... Дело в том, что в первом этаже этого пятиэтажного здания, в самом конце коридора, можно сказать, в самой заброшенной части здания, есть комнатушка... Боже упаси, читатель, туда попасть: раз попав — больше не выйдешь оттуда. Темное место — так называют горожане эту комнату, хотя комната и достаточно светлая — имеет два окна и три электрические лампочки. Закрепило за комнатой эту таинственную репутацию не отсутствие света, а, кажется, то обстоятельство, что у перешагнувшего через порог этой комнаты от ужаса темнеет в глазах. Вот особенность этой таинственной комнаты, дорогой читатель,.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55